Звезда Гаада

Тёмная дымка клубилась у его ног, у его груди: в сердце мальчика боль превращалась в жгучую ненависть к убийцам его родных.

А солнце весело светило на лес, на горящие деревни, на выжженные поля, как будто небесному светилу было всё равно, что здесь случилось. Да и лёгкие пушистые облака безучастно скользили по ярко-голубому небу.

Мальчик внезапно остановился, поднял взгляд вверх.

— О, Небеса, помогите мне отомстить! — попросил он дрожащим голосом, — Помогите мне выжить и стать сильным! Подскажите, кто затеял всё это! Я заплачу любую цену! Я даже готов отказаться от моей мечты! Только… пожалуйста… помогите!

Только никто не отозвался на его мольбу.

— Кария, что с тобой?! Очнись! — кто-то схватил меня за плечи, встряхнул.

И я наконец-то смогла увидеть кухню, взволнованных Тая и Карста, стоявших рядом. Каждый из белокрылых держал свою ладонь на моём плече, видимо, чтобы скорее вернуть мне равновесие за счёт собственных сил.

Вот почему этот шрам остался: тогда Гаад ещё не был хранителем. Вот почему в том сне, где Гаад просил не присылать больше Посланников, он перед обращением к Небесам развёл костёр и долго смотрел на огонь: спустя несколько веков только пламя могло напомнить ему лица погибших родителей. Кажется, это мимолётное воспоминание — единственное, что у него осталось. Наверное, кинжал Гаад давно потерял или у него это оружие отобрали, пока он был слабым ребёнком.

— Кария! — взволнованно позвал меня Тайаелл, — Не уходи! Поживи ещё хоть немного!

Мне стало очень жаль чёрного Старейшину, так рано познавшего отчаяние беспомощности и боль потери, так рано оказавшегося один на один со взрослым чужим миром. Должно быть, и последующие годы его жизни, прошедшие до получения дара хранителя, были ужасны, раз он получил именно дар управлять Тьмой. Только я не позволю ему убить моего друга! Мне плевать, что со мной станет! Пока жива, Тайаелла я мучить никому не позволю!

Часть 3.9

Во второй день из четырнадцати, после полудня заглянула к Сэю и Тараю, вызволенным мной из Белой земли. Ушла бы и после завтрака, но там оставались в одном доме Гаад и пленник, а я боялась, как бы моего друга не прикончили в моё отсутствие. Слонялась по двору туда-сюда, мимо крыльца, у которого послушно сидел несчастный белокрылый, ушедший сразу после дозволенного ему завтрака — одной порции гречи с овощами против нескольких наших — и мимо окон кухни, где что-то хмуро обдумывал глава чернокрылых. А вдруг пытки для пленника?.. Ко мне вдруг подошёл Карст, сновавший с вёдрами между огородами и колодцем за домом, вёдра опустил пустые, меня легонько похлопал по плечу, сказал тихо:

— Иди спокойно. Ничего с ним не сделается.

— Ты думаешь? — робко заглянула рыжеволосому другу в глаза.

Тайаелл выпал из раздумий — и внимательно посмотрел в нашу сторону. Впрочем, пленник всегда внимательно смотрел за происходящим. Но как будто намного чаще смотрел на повара Старейшины, чем на хозяина Чёрной земли.

— Гаад же обещал, — примиряюще улыбнулся Карст, плечо моё легонько сжал, — Тем более, на Горе справедливости. Если Гааду не веришь, хотя бы поверь Стражу Небес, которого просили наблюдать за вашей сделкой.

— Ещё неизвестно, существует ли этот Страж Небес, — вздохнула.

Старейшина выпал из задумчивости и посмотрел из окна в нашу сторону. На руку своего друга, лежащую на моём плече. И снова отвернулся, отсутствующе смотря куда-то на стену кухни. Или… или он в это время наблюдал за состоянием мира вне Чёрной земли? Упоминали же, что Гаад и отсюда может почувствовать и нарушения Равновесия.

— Однако же на мольбы страдающих он как-то реагирует, — шумно выдохнул белокрылый, опять похлопал меня по плечу, — Иди уже, куда хотела. Не тревожься. Я сам за пленником и Старейшиной прослежу. Хотя, уверен, Гаад не будет нарушать свою клятву.

Едва слышно спросила, потянувшись к уху друга:

— Тогда чего Гаад тут уже второй день сидит, безвылазно?

— Отдыхает, может? — так же тихо ответил Карст, — Или наблюдает за пленником, ведь глупо же оставлять пленного врага без присмотра, да ещё и у себя дома.

— А, ну, может, — задумчиво лоб поскребла, на месте незаметно подкушенным местным комаром ночью.

Карст сплюнул на палец и зачем-то лоб мой им протёр, поверх расчёсанного покуса.

— Ты чего?! — возмутилась, отпрыгивая.

— Чесаться меньше будет.

— Правда?!

— На своей шкуре проверял. У меня легчало.

— Соком одуванчика натри, — отозвался Тайаелл.

— Тоже помогает?

— Наши так справляются, когда силы на лечение тратить лень, — улыбнулся белобрысый.

— Странно, что белокрылых тоже комары кусают.

— Так они ж тоже люди, — проворчал Карст, но одарил пленника таким взглядом, будто считал белых хранителей зверьми или вообще чудовищами.

— Но они же Свет отдают миру? Разве комары не должны щадить тех, кто добрее?

Гаад поперхнулся от смеха. Мрачно посмотрела на него. Но он уже основательно подавился слюной и кашлял сильно. Мне стало его жаль. Побежала на кухню его хлопать по спине. Мучителю полегчало — и я пошла обратно на улицу с чистой совестью. Даже если Гаад — злыдень, я не буду такой, как он. Я добрая, в отличие от некоторых.