Звезда Гаада

— Да ты… — рыжеволосый чернокрылый сжал кулаки.

— Не волнуй пространство, — сказал Тай, посерьёзнев, — Хаос опасен для больных. И только Свет способен им помочь. Иногда.

— Тебе же выгодно нам помочь!

— Если того захочет его душа! — отрезал пленник.

И присел на постель возле ног своего врага. Облокотился на спинку кровати. Глаза закрыл. Мы все ощутили заструившийся с его ладони Свет. Яркий, слепительный.

— Ты… — начал было сердито Белик, метнувшись к нему.

Тай только заслонился от него крылом. Сейчас, сидевший у постели умершего или умирающего, светловолосый, худой, в одежде потрёпанной, но с огромными белоснежными крыльями за спиной, он был похож на ангела. На ангела, пришедшего помочь его врагу. Точнее, чтобы спасти свою задницу попыткой помощи.

Белокрылый укоризненно посмотрел на меня.

Или… всё-таки потому, что я его помочь попросила?.. Его врагу…

— Прости, Тайаелл! — сказала грустно.

— Я надеюсь, тебя это обрадует, — хранитель грустно мне улыбнулся, — Эта капля надежды, что я могу тебе подарить.

И вторую руку на раненное тело положил, всё так же не хотевшее заживать.

Часть 3.23

День… жуткий день… ночь, когда я невольно застыла на полу возле кровати Гаада. И мерзкие друзья даже не вздумали меня разбудить!

Проснувшись, уже на рассвете, на полу, я первым делом села на колени и потянулась к нему. И рука моя замерла, не дотянувшись.

Гаад теперь метался. Он то ли спал, то ли не спал. Оба белокрылых держали руки на его теле: друг — сжимал его левую ладонь, враг — левую ногу, ближайшую к краю постели. Шесть хранителей мрачно сидели за изголовьем, контролируя врага. Старейшина нас даже не замечал.

Осторожно рукой коснулась его лба. Он был таким горячим, что казалось, вот-вот вспыхнет и сгорит!

— Всё ещё тяжёлое состояние, — прокомментировал Тайаелл, запоздало заметив меня.

— Тай смог заставить его сердце снова забиться, — доложил оживившийся Карст, но тут же погрустнел, нахмурился, — Но, кажется, душа Гаада сопротивляется тому Свету, который мы в него влили и вливать продолжаем.

— Он хочет от него избавиться, — кивнул другой белокрылый, — Но, может, просто потому, что ему, привыкшему к Тьме, противно ощущать столько Света в своём теле.

— Или он не хочет снова жить, — плечи рыжего опустились, спина сгорбилась.

— Целители только дают руку, чтобы придержать душу и тело, — серьёзно произнёс Тайаелл, — Ты, кажется, никогда не обучался у белых хранителей. И этого не знал. Но, увы, Свет — не источник бессмертия. Он не полностью способен восстановить тело. Разве что у хранителей способен ощутимо плоть залечить. Но Свет признаёт свободу. И, если душа страдающего захочет уйти — Свет её отпустит.

— Но ведь он ещё не умер! — глаза Карста заволоклись слезами.

— Гаад ещё не решил. И я сижу тут потому, что он ещё борется. Но когда он выберет уйти — я уйду. Точнее, первым уйдёт Свет. Созидающая сила не хочет никого контролировать. И подчинять никого не хочет.

— Как-то не слишком это похоже на вас! — проворчал Белик, сердито жующий какую-то травинку. Только макушка-кисточка свисала у рта.

— Мы же люди, — грустно улыбнулся Тайаелл, — Мы призваны из людей. И нам присуще то, что присуще им. Но настоящий Свет никогда не захочет никого пленить. Сами увидите: если Гаад выберет смерть, то Свет померкнет и скоро исчезнет.

— Нет! — отчаянно сжала руку Гаада, у локтя, чуть в стороне от его запястья и ладони, которые сжимал ревниво смотрящий на меня здешний белокрылый.

— Принять волю больного — это долг целителя. И обязанность друга, — серьёзно напомнил Тайаелл.

И более ничего не говорил, закрыв глаза. Я видела искорки, которые спадали с его пальцев на ногу Старейшины чернокрылых, скатывались по постели.

Мы весь день просидели у кровати Гаада. Белик, не выдержав, ушёл. И даже поесть нам притащил. Даже троим. Тайаелл, поднявшись и руку оторвав от тела, другой рукой сжал запястье чернокрылого, державшего поднос с тремя тарелками и горкой пирожков. Каша с мясом жаренным. И с листиками базилика.

— Напасть вздумал?! — Белик мрачно сощурился, — Я только хотел…

— Ему помочь. Мясо убери, если правда этого хочешь! — потребовал пленник.

— Но мясо даёт сил…

— Злости даёт и ярости. Делает мощнее силу разрушения внутри, — прищурился Тай, — Вы не ощущаете, но это совсем другая сила. Не та, что нужна больному. Тем более, умирающему. Тьма может пригодиться только живому. Пугающемуся. Чтобы яростно мог нанести новый удар. Для мощного, отчаянного рывка. Это полезно в некоторых делах. Но это не то, что нужно больному и, тем более, умирающему. Душу может поддерживать только Свет. Только Свет способен задержать душу на краю.

— Месть тоже даёт сил, чтобы жить, — проворчал Тарай, сейчас сидевший на подоконнике.