Звезда Гаада

Смешок прокатился между чернокрылыми, вспыхнул между белокрылыми.

— Просто она — ребёнок. До глубины души, — усмехнулся Гаад, — Нам, взрослым, её трудно понять. Но зато Вере проще всех разглядеть истину, легче всех понять мир и законы мирозданья. И только ребёнок мог достучаться до нас.

Ворчу:

— Именно, что достучаться: кроме как камнем по голове или кулаком по лбу вы объяснений не понимаете.

— Одно твоё появление и манера разъяснения истины уже напоминают камнепад на чьи-то головы или несущуюся на человека лавину, — фыркнул Благ, — Ну, и прочие стихийные бедствия, вместе взятые.

Засмеялись все: и изначальный, и белокрылые, и чернокрылые. Впервые видела их, добродушно смеющихся вместе. И зрелище мне понравилось: захотелось самой улыбнуться.

Затем и чёрные хранители так же опустились предо мной, как и белые. Сначала прочла в их глазах уважение или восхищение, потом у них как-то странно вытянулись лица, выпучились глаза. Огляделась. Все, кто был в сознании, потрясённо таращились на меня. Ощупала себя, но выросших клыков, рогов или нимба над головой не заметила. Чуть погодя, ощутив небывалую лёгкость за спиной, обнаружив исчезновение боли в израненных крыльях, обернулась.

Красные, разрезанные и кровоточащие крылья, по форме как лебединые, сменились иными, большими, лёгкими, как у сокола, бирюзово-голубыми — и новые перья на верхушках слегка просвечивали.

— ТЫ?! — потрясённо выдохнул Благ.

— Значит, Небеса иногда исполняют наши мольбы, — растерянно произнёс Гаад, — Ты точно такая Посланница, о приходе которой я просил на Горе справедливости! Та, которая не захотела участвовать в нашей войне.

Я… Посланница Небес? А почему только сейчас об этом узнаю? Или… всё от того, что в первый день в этом мире захотела спрятаться и понаблюдать за происходящим здесь? Да, было у меня такое желание. Эх, даже сама от себя свои способности укрыла!

— Но Посланники и Посланницы восстанавливают Равновесие во всём мире! — Белик недоумённо потёр лоб.

— Похоже, Вера пришла, чтобы восстановить Равновесие между нами и внутри нас самих, — чёрный Старейшина задумчиво смотрел на меня, — Мы не учли, насколько это важно, а она сразу почувствовала и постоянно возмущалась из-за нашей вражды. Скажи, Вера, что ещё нам необходимо сделать?

Он поднялся, остальные последовали его примеру. Серьёзно смотрел на меня.

Я позволила моей душе слиться с этим миром, постаралась нащупать иные значительные источники нарушения гармонии. Потом вернулась в тело или, точнее сказать, отключилась от единения с миром, и растерянно объяснила:

— Вечная страна, Белая и Чёрные земли — острова этого мира, отгороженные непробиваемыми стенами от других территорий. Если вы ещё не достаточно остыли, чтобы простить друг друга, жить вместе и действовать вместе, то хотя бы уберите преграды между Чёрной землёй, Белой и миром. А я открою Вечную страну. Каждый человек и каждый хранитель — часть своего мира и не следует ему отгораживаться от своей большой родины.

Пусть и не сразу, но они согласились. Благ и Гаад воссоединили два острова с остальным материком, точнее, убрали невидимые стены. Пока я открывала третий остров для всех, чернокрылые помогли белокрылым перенести домой убитых и раненных. Карст утащил домой Тая: долговязый был жив, но в тяжёлом состоянии. Из тридцати шести белых хранителей уцелели только шесть. Двенадцать были убиты Гаадом и Тайаеллом. Тринадцатый, Кайер, умер от руки Блага. Из оставшихся, тех, с которыми сражалась я, десять были в тяжёлом состоянии, а семь — просто без сознания. Двое из них — Кэррис и Нар — вскоре очнулись. Родственница Блага попробовала устроить истерику. Но белый Старейшина её быстро и грубо унял затрещиной.

Вечером все хранители собрались на Белой земле, чтобы проводить погибших. Мида привёл заплаканную Кэррис: она до сумерек просидела у дальнего ручья, под деревом, оплакивая свою несчастную жизнь: ей жутко не хотелось не то, что подружиться, но и общаться с чёрными хранителями, тем более, ей не нравилось быть одной из них. Благ явно проклинал себя за то, что он ей прежде наговорил про «слуг Тьмы», но ничего поделать не мог.

Следом за Мидом, на приличном расстоянии, пришёл голодный Камилл. Похоже, именно он испуганно прятался на том дереве, под которым выговаривалась хранительница, только утешать её не собирался, помня выдранную шерсть, оборванные усы, удары палками и тяжёлую чернильницу, которая едва не пробила ему голову, противный вкус чернил, от которых долго не мог очистить шерсть.