Звезда Гаада

Кот уныло обошёл собравшихся, вглядываясь в лица, потом приметил среди лежащих на большой поляне Кайера, радостно прыгнул к нему, потёрся лбом о неподвижную руку, лизнул в щёку. Потом всё понял, грустно лёг на груди умершего друга. Камилла некоторое время не трогали, давая ему попрощаться, потом попробовали взять на руки. Кот отчаянно мяукал, царапался, яростно вырывался. Дался только Благу. Тот чмокнул его в нос и передал мне. Прижала к себе дрожащего кота, окутала Третьей силой. Но зверь не желал ни радоваться, ни успокаиваться, сколько бы нежности ни получил. Гаад принёс ему сырой рыбы, Благ — варенной, Мида — молока. Камилл ничего не ел и не пил, только дрожал и неотрывно смотрел на неподвижного друга.

Белый Старейшина сжал руку единственного друга, едва слышно шепнул:

— Если сможешь — возвращайся!

На мой недоумённый взгляд пояснил:

— У меня на родине верят, что люди могут жить несколько раз.

— Хорошо бы, если так, — вздохнула.

— А ты… — голос тирана дрогнул, — Ты бы хотела, чтобы он вернулся? Он тоже мучил тебя!

Проворчала:

— Ну, извините, что я снова не как все!

— Да нет… — гордый аристократ вдруг смущённо улыбнулся, — И к лучшему, что ты отличаешься от нас. Боюсь, мы сдохли бы все, если бы убили очередную Посланницу Небес. Раз ты появилась, значит, состояние мира было ужасным.

Затем Благ и Гаад встали напротив друг друга, с краёв поляны, подняли руки вверх, создавая огненные шары…

— Стойте! — отчаянно крикнула я.

Они замерли. Я сунула кота Миду, подбежала к неподвижному Кайеру, всё ещё продолжавшему улыбаться, опустилась подле него на колени, поцеловала в лоб, шепнула:

— Спи спокойно, мой прадед. Я не держу на тебя зла. Я буду молиться, чтобы где-нибудь ты смог встретится с ней. Ведь ты столько страдал, потому что никак не мог увидеть её.

Медленно поднялась, вернулась за край поляны, забрала у исцарапанного Мида дрожащего кота. Старейшины опять подняли руки, огненные шары с их ладоней расползлись по поляне, накрывая тела убитых, навеки скрывая счастливую улыбку Кайера. Запоздало поняла: он не только желал защитить меня, своего потомка, но ещё и отделаться от жизни, от которой устал. Очень устал.

Спи спокойно, добрый инквизитор. Теперь забвение смерти — это единственная твоя мечта.

Пламя исчезло быстро, оставив только пепел на выжженной земле. Белые хранители выкопали тринадцать ям, высыпали туда пепел, засыпали почти до верха землёй, сверху посадили жёлуди и аккуратно закрыли их земляным одеялом. Каждый из хранителей что-то шептал над посаженным деревом. Благ, подошедший, чтоб забрать Камилла, своего последнего друга, объяснил этот обряд: считается, что посадка дерева нравится миру. И, задобрив мир таким образом, можно передать своё послание ушедшему. Карст и Гаад, переглянувшись, отправились что-то шептать над могилами врагов. Я различила обрывок из речи чёрного Старейшины:

— В другой жизни давайте станем друзьями?..

Уже далеко за полночь мы разошлись. Чёрные хранители, изначальные и я отправились на Чёрную землю. Кэррис куда-то убежала: реветь от досады, что никому не охота её утешать. Её королевскому величеству боль от моего удара и дурное самочувствие казались менее неприятными, чем отсутствие внимания и почитания. Благ ушёл вместе с Камиллом. Оставшиеся пять хранителей уныло сели на землю, около посадок. Им ещё о многом предстоит подумать.

Уже около дома Гаада Карст порывисто сжал меня в объятиях и проворчал:

— Я из-за тебя едва не рехнулся, гадина!

— Прости, дружище, — грустно подмигнула, — Уж какая есть.

— Ну, хоть какая-то! — он осторожно погладил меня по щеке, — Живая всяко лучше.

Глава чернокрылых вздохнул. Карст, смутившись, выпустил меня из объятий.

— Простите! Я… это… я знаю, что вы вдвоём!

— Ты просто по-дружески, — улыбнулась я.

— Как же я буду жить без лучшего своего повара? — усмехнулся Гаад.

Карст поник.

— Значит… только как повар?..

Но чернокрылый шагнул уже к нему и так сжал, что у него что-то хрустнуло, а лицо — перекосило от боли.

— Да куда я без друга моего? — проворчал Гаад.

Краснокрылый широко улыбнулся. Кажется, дружба с ним была ему дороже всего.

Едва пошли к крыльцу, как дверь отворилась, и на пороге появился едва стоящий на ногах Тайаелл. Лицо у новоявленного изначального — везёт же парню на перемены в жизни — было испуганное. Впрочем, увидев меня, целой и невредимой, он счастливо улыбнулся и позволил себе опуститься на пол. Устало спросил:

— Ну, и как всё закончилось?

Гаад был краток:

— Мы опять подрались. Многих убили. Потом допёрло, что можно было так не делать. Так что хоронили мы наших убитых вместе. Теперь вот оставшимся работы больше: и за себя, и за тех, кто погиб. Так что не смей долго залёживаться.

Тай рассвирепел:

— А меня не позвали попрощаться!

— Ты же их ненавидишь! — растерялся Старейшина.

— Ненавидел… — признался тяжелораненый, — Но теперь мне их жаль. Да и Благу необходим дружеский пинок: он только к Кайеру привязался, а теперь, когда его названный брат ушёл, ему очень трудно.

Тай с трудом поднялся, цепляясь за косяк двери.