Звезда и шпага

– Нельзя мне и дальше при штабе только сидеть, – сказал он Кутасову, – никак нельзя. Я авторитет теряю, и главное, среди своих людей. Политсостав в армии я составил, теперь политруки и комиссары без меня управятся. Пора бы и о себе немного подумать. Ведь вспомни Гражданскую, тогда комиссары при командирах всегда были, людей из окопов поднимали, где командир не справлялся – комиссар солдат в атаку ведёт. Я говорю это молодым политрукам, а они мне едва не в лицо спрашивают: а что же ты, товарищ Омелин? Они-то в атаки ходят вместе с шеренгами, а я – нет. Скоро, таким ходом, я вовсе авторитета лишусь, а через меня – и весь политсостав. Этого допустить нельзя. Никак нельзя. Ты-то себе славу заработал в Сеитовой слободе, откуда тебя на руках израненного вынесли. А погибну я, так политсостав сделает из меня святого, помнишь, мы и об этом говорили.

Помолчал тогда комбриг Кутасов, но не нашёл чего ответить, и только рукой махнул.

– Кто такие?! – оторвал Омелина от воспоминаний голос часового со стены Красноуфимска.

– Открывайте ворота! – крикнул ему комиссар. – Мы из корпуса Деколонга!

– Сейчас разберемся, из какого вы корпуса! – ответили ему, и спустя несколько минут в воротах отворилась небольшая калитка, ровно одному человеку пройти, и из неё вышёл небольшой отряд солдат во главе с офицером в чине капитана.

– Кто такие? – задал он тот же вопрос. – Откуда будете?

– Мы из корпуса Деколонга, – снова ответил Омелин. – Честь имею представиться, поручик Омелин. – Он коротко козырнул.

– Поручик Стельмах, – выступил вперёд бывший студент. – Командовал ротой в троицком гарнизоне, сейчас принял командование гарнизонными войсками, что прорвались из крепостей, после их падения под ударами пугачёвских орд.

– Красиво говорите, господин поручик, – усмехнулся капитан-поручик, и, чтобы не выглядеть невежливым также представился: – Капитан-поручик Марев. Казаков среди вас нет, бород бритых тоже не вижу, – начал вслух рассуждать он, – для пугачёвцев вы слишком уж гладкие все, нет таких у Емельки. Значит, можете проходить. Подождите пару минут. Сейчас мы вам ворота откроем.

И действительно, стоило ему, вместе с отрядом вернуться в крепость, как тяжёлые ворота её поползли в разные стороны. Омелин позволил себе усмехнуться – всё шло по его плану, враг сам впускал их к себе.

Омелин покачивался в седле. Цок, цок, цок, – бьют подковы по земле. Омелину стоило больших душевных усилий не поглаживать рукоятку пистолета. Отряд втягивался в Красноуфимск. Медленно, очень медленно, будто мухи, ползущие по патоке. Они ползут по ней, увязая лапками, каждый раз им всё сложней выдёргивать ноги, увязающие в вязкой жидкости. И тут вдруг воздух разрывает грохот взрыва, за ним следует ещё один и ещё – начала работать пугачёвская артиллерия. Все головы обернулись в стороны южной стены, к которой сейчас развёрнутым строем шагали, как в психической атаке, рабочие и казацкие пешие полки. В тот же миг время потекло своим чередом. А именно, полетело вскачь безумным табуном лошадей.

Омелин выхватил пистолет – и всадил пулю в грудь капитан-поручику, единственному обер-офицеру у ворот. Без него, как и предполагалось, солдаты растерялись, кто-то хватался за оружие, иные же просто вертели головами, безумно и бездумно надрывались унтера, зачастую отдавая противоречивые приказы. Но все голоса перекрывал дикий свист конных пугачёвцев. Они были набраны из молодых казаков, что ещё не успели отрастить бород, им выбрили лица и приказали молчать до самого начала сражения. И теперь они отводили душу за все часы молчания.

– За мной! – кричал Омелин, размахивая выхваченной саблей. – Вперёд! К воротам!

И увлечённый им казаки понеслись по улицам Красноуфимска, рубая направо и налево всех, кто оказывался у них на пути. Наперерез им, было, устремились несколько солдат во главе с обер-офицером. Они попадали на колено, вскинули мушкеты с примкнутыми штыками. Омелин налетел на обер-офицера конём, сбил его наземь, ударил саблей по голове. Солдаты, потерявшие командира, растерялись – унтеров среди них не было – и не успели выстрелить. Казаки порубили их в несколько секунд.

Пролетев ещё несколько улочек, они наткнулись на почти полноценную засаду. Солдаты катили телегу на середину и без того узкого переулка. По команде офицера они тут же бросили это занятие, укрылись за телегой и открыли беспорядочную стрельбу по подлетающим казакам. Омелин ловко послал коня на препятствие, тот взвился над телегой, царапнув копытами по старому дереву, и приземлился по ту сторону, сбив грудью нескольких солдат наземь. Комиссар завертелся в седле, как сумасшедший, раздавая удары направо и налево. К нему быстро присоединились передовые казаки, расчистившие улочку. Перевернув телегу и оттащив её к домам, всё это не слезая с сёдел, казаки помчались дальше.

Но эта заминка стола им очень дорого.

– Вашбродь! – козырнул седоусый унтер – ветеран нескольких войн. – Приказ выполнен! Баррикады сложены! Солдаты готовы принять удар!