Звезда курятника

   – Сегодня утром, в день похорон сына! Так трагично! – Верочка прижала руки к груди, помяв букет гвоздичек. – И обнаружил ее наш водитель! То есть водитель машины, которую «Планида» прислала за Аделаидой Петровной, чтобы везти ее на похороны сына.

   – Как же она умерла? Неужто руки на себя наложила? – Ирка, затаив дыхание, ожидала ответа.

   Мне не нужно было объяснять природу ее интереса.

   – С ней случился сердечный приступ, – ответила Верочка. – Очень неудачно получилось, Аделаида Петровна как раз ванну принимала, ей стало плохо, и она захлебнулась…

   – Ужас! – полным кровожадного удовлетворения голосом заявила Ирка.

   Я поняла, что она радуется тому, что смерть Диминой матушки имела естественные причины.

   – Ах, теперь у компании будет столько забот, – доверительно поведала мне болтушка Верочка. – Предстоит разбираться с волеизъявлением покойной, ведь завещание она оформляла тоже в нашей конторе. Впрочем, не знаю, кому усопшая отписала свое имущество. Если сыну, так он ведь уже умер! Придется поискать наследников.

   – Это очень, очень интересно, – безразличным тоном припечатала Ирка, увлекая меня в сторону.

   Я успела только мимоходом бросить комок земли в могилу, куда уже опустили заколоченный гроб, и кивнуть на прощание Наталье Степановне.

   – Значит, у этой Аделаиды был инфаркт, и потом она утонула, – повторила Ирка, когда мы уже отъехали на порядочное расстояние от кладбища. – Это хорошо. Честно говоря, я очень боялась, что меня обвинят в ее смерти.

   – Только потому, что ты первой нашла труп? Или у тебя были какие-нибудь причины для убийства этой тетки? Давай колись!

   – Причин вроде не было, – неуверенно протянула подруга. – Но ты же знаешь ментов, они быстренько придумают мотив преступления, лишь бы кому-то его приписать!

   – Точно! Возьмем, к примеру, Серегу Лазарчука! – Я с готовностью подхватила тему. – Наш дорогой капитан никогда не упустит возможности объявить меня асоциальной личностью, при более или менее деятельном участии которой совершается половина всех кровавых преступлений в городе!

   Ирка посмотрела на меня с укором:

   – Но ведь это в твоем доме вчера погиб человек!

   – А рядом с твоим он погиб сегодня! – отбрила я.

   – Один – один, – кивнула Ирка.

   Я победно улыбнулась и всмотрелась в боковое окошко автомобиля. Мы как раз проезжали мимо парка, где в этот час должен был выгуливаться мой ребенок с няней.

   – Останови возле «Чертова колеса», – попросила я подругу. – Кажется, я вижу на площадке с лошадками своего Масяньку. Точно, это он! В красной шапочке, рядом белый пони, смотри, он бьет…

   – Копытом? – подсказала Ирка, притормаживая.

   – Нет, лопаткой от набора для песочницы!

   – Мася бьет лопаткой пони?! – ужаснулась Ирка. – Не может быть, он очень добрый мальчик!

   – Мася бьет лопаткой по луже! И брызги летят во все стороны! – ответила я, выпрыгивая из машины и стартуя в направлении лошадиной стоянки.

   Погода была прекрасная, и с вечерней прогулки мы с малышом вернулись домой уже в девятом часу. Мася погулял бы еще, на улице было пока светло, но я должна приготовить ужин к возвращению Коляна из спортивного зала. По вторникам он с приятелями-коллегами сразу после работы ходит играть в волейбол, мотивируя это необходимостью бороться за стройность фигуры, которой явно не на пользу сидячая работа за компьютером. Из спортзала муж приходит голодный, как тигр, и в один присест сметает такое количество еды, которого хватило бы на суточное пропитание населению небольшой вьетнамской деревушки. В этот момент необходимость борьбы за стройность фигуры отступает даже не на второй, а на третий план, потому что на втором оказывается потребность незамедлительно подкрепить подорванные силы здоровым сном.

   В половине десятого Колян-большой и Колюшка-маленький завалились спать, оставив меня наедине с полной мойкой немытой посуды, скопившейся за целый день, начиная с завтрака. Я задумчиво смотрела на гору грязных тарелок, размышляя, помыть ли их прямо сейчас или подождать до завтра? Решила, что ничего страшного не случится, если я отложу процесс до утра, а сейчас тоже улягусь в кроватку. А то, может статься, малыш, уснувший раньше обычного, проснется с опережением графика, часиков в шесть…

   В этот момент зазвенел телефон. Опасаясь, что звонок разбудит ребенка, я в два прыжка переместилась из кухни в прихожую, к висящему на стене телефонному аппарату, и сорвала с рычага трубку.

   – Да! – вполголоса рявкнула я.

   – Ленка! – рыдая, воскликнула Ирка. – Ленка, я ее убила!

   – Кого убила? – Я понизила голос до шепота.

   – Фаню!

   Я немного помолчала, лихорадочно соображая, кто такая Фаня? Среди моих знакомых, кажется, нет никого с таким именем…

   – Кто эта Фаня? – спросила я.

   – Фаня-то? Да змея! – сердито сказала Ирка, шумно шмыгая носом.

   – То есть она такая нехорошая, что заслужила, чтобы ее убили? – уточнила я, все еще ничего не понимая. – А лично тебе она чем помешала?

   В голове моей одна за другой, как вагоны скорого поезда, проносились разные мысли. Может, Фаней звали тут бабу, которая жила на Школьной, восемь? Хотя нет, та была Аделаида. Или Фаня – это ее прозвище?