Звезда надежды

Сначала Пушкин подумал: «Неужели помилование?» Но в следующий же миг сообразил, что официальная бумага из Петербурга пришла бы раньше, чем частное письмо из Москвы, к тому же сейчас не такие времена, чтобы во дворце вспомнили про него: царь лежал в тяжкой болезни и газеты публиковали сообщения о его здоровье.

Пушкин развернул газету. Вместо обычного сообщения о ходе болезни, в ней было напечатано объявление начальника главного штаба его императорского величества барона Дибича о том, что больной император находится в опасном положении.

Кучер Петр, который привез почту, стоял у двери.

— Что тебе? — спросил Пушкин.

— Александр Сергеевич, беда-то какая: в городе говорят, государь император скончался, только народу об этом не объявляют…

— Чушь! Если бы скончался, в газетах напечатали бы, а тут сказано «в опасном положении»… Ты от кого слышал это?

— Да, говорят, в Новоржев солдат один отпускной из Петербурга приехал, он сказывал…

— Вот что, Петр, скачи в Новоржев, разыщи солдата, разузнай все доподлинно, до слова запомни!

— Отпускной солдат сказал в точности так: «В Петербурге объявлено, что государь император Александр Павлович минувшего ноября девятнадцатого дня волею божею помре».

Сомнений не было. Так вот с чем связана надежда Пущина на их встречу в Петербурге! Так вот ради чего он едет в Петербург!

Два-три года назад Пушкин, не задумываясь, ринулся бы в столицу. Теперь он стал рассудительнее и осмотрительнее, теперь он был склонен предпринять меры предосторожности.

Прежде всего, нужно доехать до Петербурга так, чтобы не задержали здесь, поблизости, где-нибудь возле Пскова. Можно, конечно, окольными проселками, но и там есть риск наскочить на заставу.

Но чем больше возникало препятствий, тем больше захватывала Пушкина мысль о поездке в Петербург. Собственно, даже это была уже не мысль, а решение.

Для беспрепятственного проезда Пушкин решил ехать под видом крепостного мужика, который на себя ничье внимание по пути не обращает и с которого спроса меньше. Он написал себе отпускной билет, в котором именовал себя человеком Осиповой, Алексеем Хохловым.

Десятого декабря Пушкин окончательно решился ехать.

В уме он проделал весь путь: до Петербурга вряд ли может произойти какая оказия, в Петербурге в гостинице остановиться нельзя — потребуют паспорт; у друзей — у Карамзина, у Жуковского — опасно: в свете новости распространяются так же быстро, как в деревне; поэтому с заставы, решил он, поедет прямо на квартиру к Рылееву, тот ведет жизнь не светскую, ни ночных балов, ни вечеров не устраивает, вероятности кого-нибудь встретить у него очень мало. Быть в Петербурге Пушкин рассчитывал тринадцатого декабря поздно вечером.

Только выехали со двора, навстречу поп отец Ларивон, а по-деревенски — Шкода. Пушкин закусил губу: дурная примета.

Въехали в лес. Вдруг через дорогу метнулся заяц-русак. Архип оглянулся на Пушкина, тот молчал.

Через версту второй заяц перебежал дорогу.

— Александр Сергеевич, — сказал Архип, — я — человек подневольный, что велят, то и делаю, а у вас — своя воля, значит, вам знак. Зайцев-то видели?

— Видел. Молчи.

— А вон и третий норовит! — воскликнул Архип.

Заяц метнулся под ноги лошадям. Лошади сбились с ноги.

— Поворачивай, Архип, — сказал Пушкин хриплым и тусклым голосом. — Видно, не судьба быть мне в Петербурге в ночь на четырнадцатое декабря. Видно, надо еще ждать…

15

Между тем Петербург охватило неопределенное беспокойство. Новый царь продолжал сидеть в Варшаве и не торопился в столицу. Всем это представлялось странным. Великий князь Николай перебрался в Зимний дворец. Пошли слухи, что он намерен свергнуть брата и занять царский престол. Назревали смутные времена. Потом стали говорить об отречении, но в добровольность отречения не верили. Все это было на руку тайному обществу.

Второго декабря прискакали в Петербург Булатов и Пущин. Подготовка к выступлению шла по всем направлениям. Члены общества вели агитацию среди солдат, искали единомышленников среди товарищей: за неделю было принято в общество новых членов более, чем за предыдущие три года. Разрабатывались планы действий.

С военной точки зрения победа восстания представлялась Трубецкому почти верной. Неожиданное занятие дворца, пленение или убийство Николая, ввод войск в Сенат, занятие Петропавловской крепости — и история России переменит свое течение.

Были расписаны роли членов общества и полков. Составлен Манифест, который должен быть предъявлен Сенату и затем опубликован от его имени.