Звезда пилота

–Где ты был Витязь Ночи? Где твоя верность великой божественной любви? Богиня Тийя в гневе! Ты должен быть всегда рядом с ее воплощением, ожидая благосклонного взгляда!

Чего она хочет, какой великой любви? Похоже, станция внушения работает слишком хорошо! Сдвинув брови и разрумянившись, Лорелея величаво села на постели и распрямилась, откинув голову с гривой золотистых волос. Золотые кудри с прошлого раза стали гуще и ярче, это подтверждал парикмахерский синтезатор десятилетней давности, торчавший из-под кровати. Впрочем, натуральный гнев шел Тийе-Лорелее куда больше, чем искусственно выращенные волосы. Однако этот гнев может завести и ее, и жителей Сомервиля слишком далеко – станция внушения работает в операторском режиме, и если не успокоить богиню, весь город будет злиться вместе с ней. Бентоль слегка нажал внушением, но Лорелея не унималась.

– Божественная сущность, проникнутая любовью, требует полного самоотречения в служении ей! Создающая действительность из мечты, плоть из пустоты, свет из тьмы требует от тебя клятвы верности ей! Преклонись перед священной сущностью мироздания, принеси присягу вечной любви!

Какие ей нужны клятвы? Может, еще присягу дать и идентификатором заверить?

– Прости, божественная, – проговорил он, внушая богине спокойствие и равнодушие. – Жизнь без великой любви была настоящим наказанием.

Возвышенные выражения дались с трудом, но божественный гнев на время затих. Пламя страсти вновь согрело душу Лорелеи, превратившись в огонь вдохновения. Она прыгнула за столик с миражом. «Всеми фибрами души я желаю принадлежать ему, Витязю с пронзительными синими глазами…» – откровенничала рисованная богиня любви.

Станция наверняка до сих пор привязана к ее операторскому внушению, и этот бред о клятвах верности будет до вечера внушаться и жителям Сомервиля, и ей самой. Интересно, как это можно использовать? Можно внушить Лорелее, чтобы она убедила жителей города прекратить охоту на алов. Или чтобы прекратила проповедовать отвращение к мохнатым деревенским жителям. Впрочем, это ненадежно. Лучше взломать своей программой замок станции, забраться туда самому и отключить станцию от операторского внушения. Но обращать на себя внимание Службы Безопасности нельзя. В станцию он войдет только в крайнем случае. Его микрокомп всегда при нем, программа взлома вписана, если будет надо, он войдет.

А пока надо найти микрокомп Данилевского и уходить, скоро рассвет. Пусть она покопается в своем бедламе! «Куда делся старый микрокомп, в котором писал Ларс?– мысленно сформулировал Бентоль. – Надо найти его скорее!» Нажим внушения, несколько секунд на осознание, и Лорелея оставила свое сочинение. Ее рука начала шарить на столике в куче шарфов, ожерелий из аморфитовых семян и грязной одноразовой посуды. Нашарив, наконец, маленький микрокомп, Лорелея в недоумении посмотрела на него – зачем он ей сейчас? Бентоль протянул руку, и она, повинуясь внушению, положила микрокомп на его ладонь. Он поднял мираж, прокрутил изображения – есть! Разработки, выписки из каких-то трудов, генетические формулы ослабленных вариантов вируса. Отлично. Бентоль равнодушно положил микрокомп в карман, висевший на поясе. Минуту спустя, он уже был у окна. Скорее, солнце-В уже поднялось, сейчас к воплощению богини явятся проповедники!

– Уже уходишь? – снова нахмурилась Тийя-Лорелея. – Или у тебя есть другая в лесу, мохнатая уродина? На кого ты променял воплощение богини, отвечай!

Ну вот, опять она злится, и жители Сомервиля теперь будут целый день ревновать и выяснять отношения.

– Прости, великая, дела ждут! – Бентоль в последний раз нажал успокоительным внушением и выпрыгнул в окно и под гаснущими звездами Колец помчался к реке. «Он бежал, как только получил то, что хотел! Он пытается использовать великую богиню!» – неслись ему вдогонку гневные мысли. Потом она, как видно, снова взялась за фильм. « Копья молний, как кинжалы, поразят соперницу. Та, которая посмела соперничать с богиней, не заслуживает права на жизнь! Божественный гнев страшен, предательство карается смертью! Предательская пощечина ниже пояса может быть смыта только кровью!» – красноречиво гневалась богиня. Неясно было одно – где было божественное лицо, если пощечина пришлась ниже пояса?