Звезда пленительнаго

По "воронежскому" сценарию за прошедшие девять месяцев удалось "захватить" Харьков, Ростов, Нижний Новгород и с дюжину городов поменьше. Да и в столицах торговая экспансия шла довольно быстро, так что по идее двадцать пять миллионов за последующие девять месяцев только оттуда выдрать получится. Но у меня с деньгами было очень напряженно. У дочери нашей — тоже, хотя даже я не ожидал, как скоро она "захватит мировое господство". Но она — воспользовавшись тем, что на Кубу и в Венесуэлу грузов отправлялось очень немного, наладилась на банановозах гнать за океан оконное стекло. Цена поставок была не просто "божеской", а… слов не хватает: полтора доллара за лист в два с лишним квадратных метра. У янки не было ни малейших шансов на "конкуренцию", и из-за океана в "казну" Машки капало миллионов по пятнадцать (причем долларов) в год. Самым забавным было то, что американцы даже те малые таможенные пошлины на стекло, что были раньше, отменили: из "источников, близких к осведомленным" на правительство оказали сильное давление как строительные магнаты, так и бурно растущий автопром.

Так что деньги вроде как и были — но они очень быстро куда-то утекали, так что моя "программа индустриализации" слегка подзадержалась. Впрочем, не сильно: кое-что, конечно, не изготовилось в срок, но полугодовое опоздание позволило заводы лучше подготовить. Не в смысле, цеха там покрасивее выстроить или станки посовременнее поставить — с этим все осталось по-прежнему. А вот рабочих обучить (а еще и отсеять негодных) удалось.

Откровенно говоря, Иван Иванович Янжул оказался в некотором роде оптимистом: наплыва желающих после гимназий заняться общественно-полезной деятельностью не случилось. Большинство гимназистов по-прежнему предпочитали факультеты юридический и коммерческий, а на инженерные специальности пошел большей частью народ из реальных училищ. Мы бы так с Иваном Ивановичем в недоумении и остались — но ситуацию прояснил Водянинов. Причем — случайно прояснил…

Где-то в начале апреля он приехал ко мне в гости. Домой и без предупреждения — что в рамках нынешнего этикета было чуть ли не вызывающим. И, входя, сообщил, как бы извиняясь, что "дело у него сугубо конфиденциальное и потому он и пошел на нарушение обычаев":

— Александр Владимирович, я должен заранее извиниться, но я просто в глубокой растерянности — начал он после того, как мы уединились в кабинете. — Видите ли, у меня довольно давно появились подозрения, что кто-то в компании изрядно подворовывает, и я, грешным делом, поначалу решил, что кто-то в ведомстве Марии Иннокентьевны…

— Я не думаю…

— Извините, но я не закончил. Просто по бумагам все выглядит идеально, и даже настоящие покражи проведены верно, и все суммы проверяемы. Но вот ощущение какой-то неправильности все равно у меня оставалось, так что вынужден был я провести уже не документальную ревизию, а направить людей в заводы, порты, станции железнодорожные. Опять все вроде верно — но вывод, к которому я пришел после такой проверки, оказался странен и я даже не знаю, как вам сообщить…

— Как есть, Сергей Игнатьевич, так и сообщайте.

— Вы уж извините старика, но выходит, что изрядные суммы пропадают у Марии Петровны — причем у нее лично. Я бы не стал даже волноваться из-за сего, все знают, что ваша приемная дочь в делах самостоятельна… но кажется мне, что ее кто-то сильно обворовывает. Кто-то, кому она очень доверяет. Не в компании, а в торговле: продажи ее дают выручку куда как меньше возможного.

— И насколько меньше? Вы же прекрасно знаете, что мы в той же Америке занимаемся, как говорят американцы, демпингом.

— Вот это меня и смущает: даже при сих весьма низких ценах доход выходит как бы не на треть ниже возможного. Собственно, к вам я пришел сообщить, что утекает в невесть куда до пятнадцати мильёнов только по стеклу оконному. А всего же Марию Петровну ловко обманывают уже почти на сорок, а то и сорок пять мильёнов каждый год.

— Почему вы считаете, что обманывают? Мария Петровна уж деньги-то считать умеет.

— Да потому — видно было, что Водянинов собрался, наконец, с мужеством — что она же убытки сии и покрывает. Знает она о том, что деньги недобираются. Вот, Александр Владимирович, вы уж извините, если что…

— Извиняться не за что, дорогой Сергей Игнатьевич. Только нет никаких убытков — просто… Давайте я вам сам всё покажу…

Всё Водянинову я показывать не стал, а то еще хватит кондрашка пожилого человека. Однако лифт, установленный у меня в кабинете, ему очень понравился:

— Ловко вы это придумали! Но, должен сказать, Мария Петровна впредь должна все немного иначе делать, а то и кто иной разобраться сможет. Я вам вот что скажу: работает у меня Демин, Борис Титович — замечательный человек, и языков знает как бы не шесть… пять наверное знает. Я за него ручаюсь как за самого себя, и вот если с ним поговорить, то, думаю, все совсем славно устроить можно будет…

И вот в процессе обсуждения достоинств Бориса Титыча в ответ на мои сетования о отсутствии тяги молодежи к правильным знаниям Водянинов и раскрыл мне глаза: