Звезда Сарханов

От существа, бывшего Герином потянулись сгустки зелено-красного тумана, но при соприкосновении с клеткой, одернулись заставив фигуру покачнуться.

— Я бы на твоем месте не стал еще больше усугублять свое положение жалкими попытками оскорбить, — бросил я Герину.

— Оно намекало на половую принадлежность и необходимость двуполым искать себе пару, — заметил Тизкар, — похоже, эти существа разновидность гермафродитов. Видел черные наросты на туловище?

— Да.

— Очень может быть, что именно в этих местах отпочковывается новая личинка. Вот только при каких обстоятельствах? — Мудрый задумался.

С его руки слетела пронзительно зеленая змейка и, не встретив клеточной преграды, устремилась к существу. Я поморщился, потому что в этот момент в голове раздался вой Герина. Тизкар взял с одного из столов предмет, похожий на стеклянное блюдце. Тут же на нем материализовалась змейка, растворившаяся в воздухе и оставившая после себя кусочек чего-то черного.

— Скорее всего нам и не нужны его ответы, — старейший рассматривал содержимое шкафов, отбирая нужные для себя вещи, — имея опытный образец, я и сам все выясню.

«Вы никогда не сможете нас победить! Вы слишком чувствительны и эмоциональны, поэтому слабы и ничтожны!» — шипело в голове.

Тизкар остановился на выходе.

— У каждого вида живых существ есть то, чем они дорожат, — спокойно возразил он.

«У нас нет. Мы совершенны!» — фигура стала массивнее, гордо вытянувшись во весь рост.

— Ошибаешься, Герин, — Тизкар небрежно покрутил в пальцах лабораторное блюдце, — для вас слишком важно ваше продолжение. Что будет если лазером просто срезать с тебя все эти черные почки?

И я почувствовал страх. Нет, это был не страх, а ужас, наполнявший сейчас помещение. Значит эмоции есть у них, только тщательно спрятанные. Фигура скорчилась на полу клетки и дрожала.

— А говорил эмоций нет, — усмехнулся я, выходя за старейшим.

— Я проведу тесты, как прибудет оборудование, — сказал мне Мудрый, — о враге необходимо знать все.

— Да, это необходимо, — ответил я, — увидимся вечером. Надеюсь, появятся некоторые нужные нам ответы.

— Иди, Анситор, — Тизкар внимательно всматривался в мое лицо, — избавьте мир от этой заразы. Только основательно! Под корень! Чтобы подобное не повторилось никогда!

— Утром первое заседание нового Совета Разумных. Драконы будут там. Все. До этого момента все места отмеченные моим симбионтом будут очищены, — я открыл арку межпланетного перехода, — Тизкар, у меня большая просьба…

— Слушаю, мой мальчик.

— Ты не мог бы рассказать моей Кэт о симбионте и о силе?

— Я уже подумал об этом. Все сделаю, — ободряюще улыбнулся Мудрый на прощание, — я еще буду тобой гордиться!

«Главное, чтобы Кэт мною гордилась»: подумал, уже вступив в переход.

Глава 16. ИЗМЕНА

Екатерина Мещерская

Просыпаться было на редкость неприятно. Дикие все в этом космосе какие-то, ядами травят, алкоголь некачественный подсовывают. Голова трещала, тело ломило, разум настоятельно советовал зарыться поглубже в одеяло и носа не высовывать. И я поддалась искушению, накрывшись с головой.

В дверь постучали. Черные дыры! Утренние визиты здесь добром не заканчиваются. Да пусть катятся в свой проклятый сектор! Нет меня! Стук повторился. Не отвечу! После третьего стука дверь отворилась и я замерла прислушиваясь. Кто-то вошел и несмело прошествовал к кровати.

— Сенна Кейта, — тихонько позвал меня голосок, ставший самым родным в этом забытом земными богами месте.

Я завозилась, сбрасывая одеяло. Преодолевая ломоту во всем теле, поморщилась от боли в висках и, наконец, села. Сейчас. Сейчас я настроюсь, открою глаза и увижу самое желанное моему сердцу зеленое личико дорогого существа.

— Глаюша, — произнесла я, с трудом разлепляя веки, — я так тебе рада.

Попыталась улыбнуться и подползти к краю, чтобы обнять маленькое тельце. В итоге, запутавшись в одеяле, рухнула.

— Сенна плохо? — послышался тревожный голосок.

— Шенна сама виновата, Глаюша, — попыталась успокоить мою маленькую подружку, — только полные идиотки пьют незнакомые напитки в малознакомой компании в больших количествах!

— Плохо было? — понимающе спросила туроу.

— Было плохо, да. А сейчас муторно. И голова болит. И пить очень хочется, — пожаловалась я, приподнимаясь и кое-как усаживаясь на край кровати.

— Это сяс, — с руки Глаи сорвалась красная змейка.

— Ментальная сила? — удивилась я, на миг забыв о ноющей боли в висках.

— Раньсе прятала, сяс мозна, — просветила меня маленькая подружка.

— Почему? — не удержалась от расспросов я.

— Туроу нельзя сила. А сяс Глая мозна. Глая личная слуска Гаспаза, — и туроу защебетала, расхаживая по покоям, — в дом Клё присли, крисят, говорят слуска нузна для Госпаза. Она им давать многа всех, а они неткают, говорят Глаю нада. А кто Глая и никто не знаит зе. А это я! Клё злая вся, а Глая хоросо.

Она засмеялась, звонко, искренне. Глядя на Глаюшу, и я улыбалась, заражаясь ее хорошим настроением.