Звезда Вавилона

Он, довольный своим жестом, встал из-за стола и отправился одеваться. Из спальни раздавался его бархатистый баритон, – профессор напевал песню своей молодости: «Почему ты мне не встретилась, юная, нежная… в те года мои далекие… в те года вешние…»

– Фальшивит… – прошептала жена, прислушиваясь. Ей хотелось плакать, но слез не было. – Все вокруг фальшивое, словно елочные шишки из папье-маше…

Первое в жизни разочарование она пережила в раннем детстве, когда сковырнула с блестящей шишки позолоту и увидела прессованную бумагу.

«Ты еще моложе кажешься… если я около…» – мурлыкал у зеркала Никодим Петрович. – «Голова стала белою… что с ней я поделаю…»

Раиса зажала уши руками. Если бы обратить время вспять, она бы…

«Ну что? Что бы ты сделала? – с пристрастием спросил невидимый оппонент. – Бросила бы все, вернулась в свой медвежий угол? Пустила бы коту под хвост годы учебы, потраченные силы, отказалась бы от радужных надежд?..»

– Вот деньги! – громко произнес из спальни профессор. – Я положил на тумбочку…

Она прерывисто вздохнула, выпрямилась и вышла провожать мужа с натянутой улыбкой.

– Надень шарф, Нико. На улице мороз…

Он поцеловал ее, оставив на щеке мокрый след. Раиса закрыла за ним дверь и вытерла щеку тыльной стороной ладони. Много слюны – хорошо для пищеварения, но плохо для поцелуев…

ГЛАВА 11

Марина с замиранием сердца оглядывалась по сторонам. Двор многоэтажного дома, где снимал квартиру Апрель, казался ей особенным – не таким, как другие дворы. Все здесь было подернуто романтическим флером: и синие контуры деревьев на снегу, и наметенные вьюгой сугробы, и расчищенные дворником-таджиком дорожки. По этим дорожкам Апрель каждый день шагал на работу, с работы, возвращался из клуба… или со свидания. Шел один по опустевшей улице, подняв воротник и засунув руки в карманы, и только луна и звезды сопровождали его, наблюдая сверху за суетой жителей земли. Какой никчемной, должно быть, представлялась им эта суета…

Марина пыталась вообразить ту женщину, которая не хотела больше с ним видеться, и не могла. Возникали разные лица, разные фигуры, то похожие на известных артисток, то на долговязых худых моделей из глянцевых журналов, то…

У нее защекотало в носу, и она чихнула, закрывая губы варежкой. А та женщина небось носила дорогие кожаные перчатки с натуральным мехом и прочие чудесные вещи, которые официантке из «Буфета» не по карману. Куда Марине с ней тягаться?

Когда Апрель появился на дорожке в надвинутой на лоб шапочке и зашагал к метро, Марина не поверила своим глазам, хотя ждала этого. Держась на некотором расстоянии, она пустилась следом. Его широкоплечая статная фигура, его куртка, его размашисто-широкая походка заворожили ее. Она села в тот же вагон поезда, молясь, чтобы он ее не заметил. Правда, Апрель был так погружен в свои мысли, что вряд ли узнал бы Марину, столкнись он с ней нос к носу. Он смотрел прямо перед собой и, кажется, ничего не видел.

«Куда он едет? – гадала она. – На работу? Или позвонил и взял выходной? Хочет развеяться, побродить по городу, посидеть в кафешке, опохмелиться пивом или сухим вином? Мало ли дел у молодого симпатичного, не обремененного семьей парня…»

Она не отрывала глаз от Апреля, благо в полном вагоне никто ни на кого не обращал внимания. Людей много, каждый сам по себе.

В городе ноги сами несли ее за ним, послушные зову сердца. Марина плохо знала Москву и, поглощенная переполнявшими ее чувствами, не давала себе труда читать таблички с названием улиц. Апрель привел ее к пятиэтажному дому в каком-то дворе, постоял, будто решаясь, входить или не входить, и нырнул в крайний подъезд. Она выждала пару минут и… уткнулась в кодовый замок. Апрель запросто открыл дверь, значит, знал код. Еще бы! Вероятно, он не первый раз сюда приходит…

Марина ощутила охвативший голову жар. Зачем она сюда притащилась? Помогать Апрелю делать полы в чужой квартире?

Непонятная тревога снедала ее. Она стояла за кустом у подъезда, не в силах уйти и не в состоянии проникнуть внутрь. Придется ждать, пока кому-нибудь из жильцов не понадобится войти или выйти. Ей повезло: во двор прикатила машина «Скорой», из парадного выскочил пожилой мужчина в одном спортивном костюме и повел врача и медсестру вверх по лестнице. Марина юркнула за ними.

– Моей жене плохо… – донеслось до нее со второго или третьего этажа. Хлопок двери где-то вверху, и шаги по лестнице и голоса смолкли.

Она осмотрелась. На первом этаже все двери выглядели опрятно. Обычно легко определить, в какой из квартир ремонт, – по мешкам со строительным мусором, выставленным на лестничную площадку, по стружкам и меловой грязи на полу, по запаху шпаклевки и краски, наконец…