Звезда волхвов

— От баб зла много. Меня тут журналисты пытали: «Почему пребывание в браке церковь называет святым?» Что им ответить? «Потому что в браке насчитывается много мучеников»? Я им, конечно, сказал, что «честен брак и ложе не скверно», но увольте меня от этих дамочек, в них, как говорится, и Фрейд ногу сломит.

— Да… Сказано старцами, что в конце времен «в церкви будет, как в миру. А в миру, как в аду…» — обронил отец Нектарий.

— Хватит воздыхать, ваше Высокопреподобие, позови-ка лучше Тита, пусть поставит нам самогрей да в пекарню сбегает за свежим калачом.

Отец Нектарий пошел за Титом, а владыка Валерий снова погрузился в чтение Жития.

— Выходит, монастырь стоит на месте языческой кумирни! Здесь сказано о каких-то пещерах, — воскликнул владыка, едва отец Нектарий снова появился в дверях.

— Да, язычники были изгнаны отсюда довольно поздно, и на месте «высоком и красовидном» поселился Досифей. Говорят, что где-то в пещерах Велесова холма мифический разбойник Вольга, от него же и происходит название Волыжин лес, спрятал клад. Как это водится у разбойников, место он позабыл, и река с тех пор зовется Забыть. Река Забыть через систему рек и Нижний Волок соединяет Новгородский север и Киевский юг. Во времена язычества здесь было нечто вроде святилища. Возможно, сюда свозились сокровища. Их даже некоторое время находили в пещерах Велесова холма — оружие, серебряную посуду, украшения. Позднее эти схроны приписали Стеньке Разину. Поговаривали, что он избежал казни и тайно свез сюда свои жигулевские клады. Кстати, этот атаман до последней минуты остался жестоким и нераскаянным язычником, мало того, что он сбросил с крепостной стены самарского архиерея, он даже собственноручно проводил «венчания под деревом» своих казаков. Языческие сокровища внутри гор — не новость. Даже в Сказании об основании Киево-Печерской лавры сказано о Варяжской пещере, полной всяческих богатств. Похоже, язычники вовсе не жаждали лично обладать драгоценными предметами. Они сносили их в пещеры, и тем самым доставляли в Ирий, к предкам, и каждое новое поколение воинов было обязано добывать себе новую славу, она ценилась превыше золота.

— Похоже, и здесь речь идет о некоем кладе… «Злата же и серебра же тамо бесчисленно множество, и лалы и цаты…» — прочитал владыка Валерий.

— Вполне возможно. К тому же наш монастырский холм в народе зовется Велесовым, — напомнил настоятель.

— Скотий бог! — усмехнулся владыка Валерий.

— Не только… Велес, или Волос, был покровителем искусств, обрядового пения и богатства. Его истуканы стояли в Ростове и Новгороде Славянском, в Киеве, внизу на Подоле, и в других торговых городах. Где-то на севере было даже тайное Велесово святилище, но волхвы сумели скрыть его истинное месторасположение. «Рогатому богу» поклонялись и кельтские друиды. Его тайные жрецы все еще кладут ему требы и справляют свои обряды в уединенных местах Бретани. Культ Велеса продержался несколько веков после крещения Руси. Его тайными жрецами оставались скоморохи, недаром они водили с собой ученых медведей. Этот зверь в древности был посвящен Велесу.

— При Досифее тоже жил ручной медведь, — осторожно заметил владыка.

— Многие русские пустынники привечали этого зверя: и Сергий Радонежский, и Серафим Саровский. Удивительно другое: в Сказании написано, что отшельник Досифей «видом был невелик, яко отрочь. Голосом медвян и усладчив…» До самой смерти этот старец-ребенок не открывал лица под низко надвинутым куколем. «Почил же он тихо и мирно под дубом на закате солнца. И бысть ему в ту пору сто двадцать лет». Схоронили его местные крестьяне внутри дубовой колоды, в пещере, вырытой им перед кончиной. Впоследствии гроб оказался под алтарем собора и был заключен в каменный склеп…

— Ну да ладно, пора взяться и за завещание. — Владыка осторожно вынул свиток, писанный на тонко выделанной воловьей шкуре.

Кожаные «лестовки» долгое время были в ходу у старообрядцев. По ним вычитывали молитвы, на них писали духовные завещания, и этот «животный пергамент» был явным свидетельством неподдельной древности завещания Досифея.

Прочитав завещание до конца, владыка Валерий закрыл глаза, пальцы его тряслись.

— Что с вами, Ваше Преосвященство? Вам плохо? — всполошился отец Нектарий.

Пошатнувшись, владыка выронил лестовку на подставку с созвездием горящих свечей. Изъеденный временем пергамент скорчился, пошел скорым тлением.

— Боже Правый! — в отчаянии вскрикнул настоятель. Обжигая руки, он попытался выхватить из огня остатки свитка. Подрясник его задымился, и он все же сумел достать обгорелый лепесток, но в его ладонях пергамент хрустнул от внутреннего жара и рассыпался. На пальцах осталась шелковистая седая пыльца.

— Что вы наделали? Вы сожгли завещание! — Отец Нектарий протянул владыке обожженные ладони.

Держась за стены, владыка едва дошел до кресла.

— Это случайность, — болезненно морщась и растирая сердце, ответил он. — Внезапный приступ… Со мной это бывает. Но я все запомнил и смогу восстановить текст.