Звезда Запада

– Гёндуль, валькирия. Локи, мой... мнэ-э-э... родственник, – отрекомендовал Один вновь прибывших и сурово глянул на Локи. – Чего явился, убогий? – без обиняков начал было князь Асов, но его грозная речь прервалась – Гёндуль, раскрыв объятия, пылко облобызала Одина, да так, что тот едва не задохся.

Локи же, шутовски отвесив всем поклоны, присел к огню и, протянув к нему руки, обратился к Гуннару, не сводившему взгляда с роскошной валькирии:

– Э, приятель, не разевай рот на чужое добро! Тебе этот кусочек не проглотить, подавишься!

– Батька! – меж тем рокотала густым басом дева, награждая Одина новыми и новыми поцелуями. – Ну хоть одного нормального мужика встретила! А то этот задохлик кого хочешь до белого каления доведёт своим занудством да причудами! Нет, ты подумай, давеча меня в гости к Тору затащил, подлец, да, напившись, на ногу чан с кипятком опрокинул! – Валькирия показала правую ступню размером с лопасть весла. Возле пальцев всё ещё различалось красное пятно ожога. – Так потом начал орать, что я, мол, свои белы ноженьки где не надо расставляю да в смущение его привожу! Ещё смеётся, гад!

Гёндуль, развернувшись, хотела было одарить Локи подзатыльником, но он ловко увернулся и визгливо наградил красотку такими эпитетами, что даже у видавшего виды Гуннара глаза на лоб полезли, а отец Целестин зажал уши и молитвы зашептал. Валькирия же, томно закатив глаза, уселась рядом с Локи и, положив ему на плечо свою ручищу, проворковала:

– Да ладно тебе, забыла. Не обижайся на старую Гёндуль, милый, она на самом деле добрая, хорошая и очень тебя любит...

«Глупа как пробка. Даром что валькирия», – решил отец Целестин, но тут Гёндуль устремила взгляд на него, и монах, густо покраснев, забормотал что-то призывающее всех святых избавить его от созерцания беспутства сего и какого-то там искушения. Любвеобильная девица, обнажив весь набор жемчужных зубов, протянула к нему руки:

– А ну иди сюда, дядя! Познакомимся поближе, а?

Монах шарахнулся от неё, как от змеи, перемежая молитвы ругательствами. Тут вмешался Один:

– Гёндуль, остановись! У нас разговор серьёзный, а ты моих гостей в соблазны вводишь!

Дева только поморщилась, но всё же перенесла своё внимание с отца Целестина на Гуннара, ничуть не обращая внимания на выражение лица Локи, коему это превесьма не нравилось. Следуя страстному зову, потерявший всякий стыд германец бухнулся на колени Гёндуль, потонув в её медвежьих объятиях. По лицу её расплылось невиданное довольство.

– Грех, конечно, со смертным связываться, – заметила валькирия, – но разве от Локи чего-нибудь путного дождёшься? Ну иди, иди сюда, красавчик...

Затем всё потонуло в звуках громких лобзаний. Локи, и без того бледный, от злости приобрёл совершенно зелёный цвет. Деве, впрочем, было всё равно, а Гуннару, надо полагать, и подавно.

– Эй, Лофт. – Один потянул его за плащ, отвлекая от мрачных мыслей. – Я тебя уже спросил, зачем припёрся, и до сих пор жду ответа.

– Как отправлять в даль какую-нибудь, так бедного Локи, а как у костра погреться, так и нельзя? – сварливо заметил Локи, стараясь не смотреть в сторону своей пассии, переживавшей бурный, но, надо думать, кратковременный роман с Гуннаром. – Так что, Один, это и есть те самые самоубийцы, что за Чашей собрались? Слыхал я ваш разговорчик...

– А слыхал если, так почто вопросы лишние задаешь? – Один принял грозный вид, вперившись в Локи своим единственным глазом, но тот и ухом не повёл. Отец Целестин же решил больше ничему не удивляться, будь то даже пришествие целого сонмища богов, – монах потихоньку начал привыкать к чудесам. Торир, Видгар и не проронивший ни слова с самой встречи с князем Асов Гудмунд старались сидеть потише – высокомерное презрение к смертным, так и брызжущее из Локи, немало смутило их. Рядом с величественным Одином он казался невзрачным, но такой взгляд был обманчив: присмотревшись внимательнее, в облике Локи можно было различить и скрытую силу, и острый, изворотливый ум.

Оба волка Одина Локи явно недолюбливали. Фреки тихо рычал при каждом его резком движении, а Гери даже отодвинулся подальше и посматривал, косясь недобро.

– Зачем, спрашиваешь, пришёл? – начал Локи. – Да затем, чтобы этих дурней предостеречь. – Он окинул вызывающе-брезгливым взглядом людей. – Ходил в Междумирье, Харбард да вести принёс. Но если неинтересно, то могу и не рассказывать...

– Не томи, мысли мои в те края проникнуть не могут. Что делается в пограничье? Зачем ты был там?

Локи демонстративно выдержал паузу, делая вид, что роется за пазухой, но Один так угрожающе сжал кулаки, что хитрый бог, сделав постное лицо, продолжил: