Звезда заводской многотиражки 3

— Но он же… Он же… — Даша заметалась. Губы ее задрожали, будто она собирается заплакать. На лице — детская обида. Ну да, видел такое уже, конечно… Обманывать мужа или парня кажется делом очень задорным и щекочет нервы. Ровно до того момента, когда он вот так не врывается. Случайно или нет. И вот тогда смешно и забавно быть резко перестает. Особенно, когда имеешь дело с таким человеком, как Игорь.

— Даша, не спеши и не пори горячку, теперь уже все равно, — сказал я.

— Не понимаю, как ты можешь быть так спокоен, — прошептала она. — Тебе что, все равно?

— Я допускал, что в какой-то момент это может произойти, — пожал плечами я, продолжая удерживать ее за руку. Не хватало еще, чтобы она действительно догнала Игоря и устроила громкую сцену прямо посреди административного корпуса. Где за каждой дверью могут найтись заинтересованные уши, которые с удовольствием запротоколируют все, что услышат и в лучшем случае просто передадут другим заинтересованным ушам, в худшем — поднимут вопрос аморального поведения на работе на товарищеском суде или, там, заседании парткома.

— Какой ужас, Вань, что же теперь делать? — Даша крепко зажмурилась, будто пытаясь уговорить реальность повернуться вспять. — Что теперь будет?

— Поговоришь с ним, когда он остынет, — сказал я. — Ну или я поговорю, если хочешь.

— И что ты ему скажешь? — Даша всхлипнула и поморгала, пытаясь справиться с выступившими слезами.

— Не знаю еще, буду импровизировать, — я улыбнулся, снова обнял ее за плечи, притянул к себе и прошептал на ухо. — У тебя воды в чайнике многовато уже.

— Ох! — Даша вырвалась из моих объятий, и выхватила чайник из раковины. Мы про него забыли, так что вода давно уже лилась через край.

До официального завершения рабочего дня осталось минут пятнадцать. В принципе, можно было и раньше уйти, но никто не торопился. Кроме Даши. Она сидела как на иголках, в праздном трепе больше участия не принимала. И когда длинная стрелка часов перескочила на девять, торопливо встала и принялась одеваться.

— Мне пора бежать, ребят, провожать не надо! — сказала она и выскочила из редакции, даже не покрутившись возле зеркала, выравнивая шапку.

— Что это с ней? — недоуменно спросил Эдик и посмотрел на меня.

— Понятия не имею, — я покачал головой.

— Странно, — Семен захлопнул подшивку старых номеров «Новокиневского шинника», где он искал старые спортивные фельетоны для вдохновения. — А пойду-ка я тоже домой…

К шести вечера я остался в редакции один. Домой я не спешил, просто сидел, раскачивался на стуле и гипнотизировал телефон. Все-таки надо было довести дело до конца, а не останавливаться на половине дороги.

Я встал, поднял трубку и решительно набрал номер своих родителей. Только Мельниковых, а не Колокольниковых.

Я откашлялся, приготовившись менять голос, если вдруг к телефону подойдет не мама. Зачем? Хм… Даже не знаю. На всякий случай, чтобы не маячить лишний раз в семейных разговорах, наверное.

— Алло? — раздался женский голос.

— Привет, мам, — сказал я. Кажется, споткнулся на слове «мама» и чуть не назвал ее Ольга. Тот случай, когда мозгом все понимаешь, но эмоции выдают какой-то сложноуловимый протест. Все-таки матерью я всегда называл совсем другую женщину.

— Иван? Что-то случилось? — голос ее немедленно стал тревожным.

— Какие глупости, мам! — запротестовал я. — Почему раз я звоню, то обязательно что-то случилось? Просто хотел спросить, что ты делаешь сегодня вечером. И пригласить поесть мороженого, например.

— Мороженого? — эхом повторила мама. — Я как-то даже…

— Мам, ты вообще давно выбиралась в кафе-мороженое? — весело спросил я.

— Давно, — она засмеялась. Принужденно так, напряженно, но засмеялась.

— Тогда собирайся! — я тоже засмеялся. — Раньше ты меня водила поесть мороженое, теперь моя очередь. Я приеду примерно через час.

До остановки я еще не дошел, но уже увидел, что там клубится толпа народу. Завод выпустил из своего чрева закончивших рабочий день сотрудников, и они всей толпой ринулись на штурм общественного транспорта. А ехать мне, считай что через весь город. С пересадкой. Я остановился и подошел к краю дороги. Да, деньги надо бы поэкономить, конечно… Но есть вещи, к которым я никак не могу привыкнуть. И раньше не мог, что уж… Толкучка в транспорте — одна из них. А здесь в Союзе это было и вовсе что-то немыслимое. Давка, ор, работа локтями, повисание на поручне в открытых дверях… В общем, черт с ними, с деньгами…

Я вгляделся в не особенно густой поток машин, выискивая зеленый огонек свободного такси. Махнул рукой. Бледно-желтая волга с шашечками на боку замигала поворотником и притерлась к обочине метрах в десяти от меня. Водитель, ясен пень, даже не подумал сдать назад, чтобы подъехать поближе. Впрочем, никаких претензий к уровню сервиса. Лучше уж через сугроб перелезть, чем пытаться впихать свое бренное тело в переполненный троллейбус.

Я забрался на переднее сидение. Хотел бы на заднее, но доступ к двери перегородила куча подмерзшего серого снега. Назвал адрес. Потянулся за ремнем безопасности.

— По счетчику поедем или как? — спросил водитель.