Звездный лис

Лоренцен посмотрел на мешковатые фигуры рорванцев. Какие мечты скрываются в этих нечеловеческих головах? За что они смогли бы раболепствовать и убивать, обманывать и умирать? За свою планету?

Глава десятая

Мигель Фернандес родился в Латинской Америке, в области, известной под названием Уругвай. Семья его была древней и богатой, он был одним из немногих, кто никогда не голодал. У него были книги, музыка, театры, лошади, лодки. Он играл в поло за свой континент в мировых первенствах и переплыл на яхте Атлантику. Он даже проделал большую стратиграфическую работу на Луне и Венере. Он смеялся со множеством людей, любил множество женщин и ушел к звездам с песней.

Он умер на Троэсе.

Это произошло с жестокой быстротой. Через две недели кончились открытые прерии и начался медленный подъем к голубым очертаниям гор, возвышавшихся на горизонте. Это была земля высоких грубых трав, больших групп деревьев, холодных рек с быстрым течением. Здесь всегда дул ветер, а неба не было видно из-за множества летающих животных. Продвижение вперед замедлилось, так как рорванцы кружили, отыскивая пологие склоны, но тем не менее в день проходили около тридцати километров. Эвери сказал, что спрашивал, сколько им еще придется идти, но не понял ответа.

Отряд растянулся цепочкой среди разбросанных валунов. Все вокруг было полно жизни: тетраптеры размахивали всеми четырьмя крыльями, маленькие зверьки убегали в испуге. Останавливались и смотрели на путешественников немигающими глазами рогатые рептилии. Лоренцен шел впереди рядом с Аласву, пытаясь пополнить свой рорванский словарь, указывая на разные предметы и прося назвать их. Он увидел на склоне маленькое разноцветное животное, что-то вроде ящерицы, и указал на него.

— Веланзу, — сказал рорванец. Благодаря практике Лоренцен научился различать некоторые фонемы. Раньше все они звучали для него одинаково.

— Нет, — астроному казалось странным, что Эвери все еще не знает слов «да» и «нет». Быть может, язык рорванцев не обозначал эти понятия. Однако «нет» он сказал по-английски.

— Я знаю это слово, оно обозначает «камень». А я имею в виду эту ящерицу. — Лоренцен подошел к животному поближе и снова указал на него. Двойное солнце отражалось на переливчатой шкуре.

Аласву заколебался.

— Шинарран, — сказал он наконец, вглядевшись получше. Лоренцен занес это слово в блокнот и пошел дальше.

И тут же услышал крик Фернандеса.

Лоренцен обернулся. Геолог упал, ящерица вцепилась ему в ногу.

— Что за черт?!

Лоренцен бросился обратно, вскарабкался на скалу и успел увидеть, как Торнтон схватил ящерицу за горло, бросил на землю и раздавил голову сапогом.

Все столпились вокруг Фернандеса. Он смотрел на них полными боли глазами.

— Холодно, — проговорил он по-испански.

Торнтон разрезал штанину. Все увидели укус и пурпурный цвет вокруг него.

— Яд! Быстро аптечку первой помощи! — выкрикнул марсианин.

— Вот. — Эвери мягко отстранил Торнтона и склонился над Фернандесом. Как психолог он был знаком с медициной. Его нож сверкнул, разрезав тело.

Фернандес дышал с трудом:

— Не могу… дышать… Матерь божья… Я не могу дышать…

Эвери склонился к ране, но тут же выпрямился.

— Нет смысла высасывать, яд уже добрался до груди, — голос его был тусклым.

Рорванцы беспомощно толпились вокруг, глядя так, будто хотели что-нибудь сделать, но не знали что. Глаза Фернандеса закатились, он перестал дышать.

— Ему парализовало органы дыхания. Надо сделать искусственное. — Гуммус-луджиль взял руки уругвайца в свои огромные лапы.

— Бесполезно, — Эвери пытался нащупать его пульс. — Сердце остановилось.

Лоренцен стоял очень тихо. Никогда раньше он не видел умирающих. Б этой картине не было ничего величественного. Фернандес лежал, нелепо свернувшись. Лицо его посинело, маленькая струйка слюны все еще текла из уголка рта. Ветер прорвался между людьми и взъерошил ему волосы. Смерть — непривлекательное зрелище.

— Вызываю лагерь, — Гуммус-луджиль схватился за рацию. — Ради бога, вызываю лагерь. У них есть средства оживления.

— Только не от этого яда, — сказал Эвери. — Он пахнет как синильная кислота. А быстрота действия!.. Боже, он уже во всей крови!

Они долго стояли молча.

Гуммус-луджиль вызвал Гамильтона и доложил о случившемся. Капитан застонал.

— Бедный маленький чертенок! Нет, бесполезно везти его в лагерь.

Ответ капитана пришел по радио в виде точек и тире. Рорванцы смотрели. Выражение их лиц было непонятно. Может, они считают это каким-то ритуалом — люди разговаривают со своим богом.

— Спросите, что нам делать, — сказал Эвери. — Скажите, что рорванцы собираются продолжать путь, и я хочу идти вместе с ними.

— Похороните геолога и поставьте опознавательный знак, — пришел ответ. — Не думаю, чтобы в этих обстоятельствах следовало считаться с его религией. Кто-нибудь из вас хочет вернуться в лагерь?

Вертолет готов… Нет? Ладно, тогда идите дальше и, ради любви всех людей, будьте осторожнее.