Звёздный отпрыск

Геракл машинально сел не на тот поезд, о чём догадался только когда по старой привычке доехал до станции Габриэль Пери. В пятнадцати минутах ходьбы от неё на левом берегу Сены, находилось основанное в конце девятнадцатого века старейшее в Европе кладбище животных, куда он часто наведывался в прежние времена. Там, напротив могилы легендарной курицы по кличке Кокотт был устроен тайник для секретной переписки с начальником управления «С» ПГУ КГБ СССР, которому он в прошлом подчинялся напрямую, будучи автономной структурной единицей, действовавшей под глубоким прикрытием и не имевшей никакой видимой связи с официальными загранпредставительствами КГБ СССР по линии «Н».

Прежде чем извлечь корреспонденцию Геракл всякий раз подолгу бродил по живописному звериному некрополю, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Обязательную согласно инструкции прогулку он совершал с удовольствием, любуясь оригинальными скульптурными надгробиями и читая трогательные эпитафии. Кладбище, официально именовавшееся «Собачьим», было разделено на четыре части. Первая предназначалась для захоронения собак, вторая – кошек, третья – птиц, четвёртая – для остальных животных. Здесь покоились несколько лошадей, лев, обезьяны, кролики, хомяки, мыши, рыбы и баран по кличке Фауст.

Гераклу пришлось убить немало плохих людей, но он никогда не обижал братьев меньших, ни домашних, ни диких. Относился к ним с таким же трепетом, как к детям, нежно любил всех за исключением земноводных гадов – змей, жаб и лягушек. Звери отвечали ему тем же. Самые свирепые псы при нём становились смиренными и, виляя хвостами, норовили лизнуть руку, а блудливые коты охотно позволяли погладить себя, почесать за ушком и даже подержать на руках. Своих детей и зверей у профессионального убийцы никогда не было, и он уже не рассчитывал их засвисти.

В последний раз Геракл посетил это прелестное кладбище в августе 1989 года незадолго до возвращения на родину. На его голове тогда красовалась та же самая кепка от Жака Ле Корра, только не заношенная.

Щемящее чувство беспричинной тоски внезапно охватило его, будто вдруг нахлынуло воспоминание о давно умершем друге. Когда ещё представится шанс оказаться здесь? В его возрасте не приходилось рассчитывать на новое возвращение. Нестерпимо захотелось ещё разок пройтись по лабиринту кладбищенских дорожек и взглянуть на запечатлённые в граните, мраморе и бронзе симпатичные звериные мордашки, чтобы проститься с ними вероятно уже навсегда. В конце концов, ничего не изменится, если он навестит Полигистора не в восемь, а в десять часов утра.

Веление служебного долга уступило зову сердца. Геракл вышел из метро в Аньер-сюр-Сен, чтобы ненадолго воскресить в памяти времена своей молодости.

В конце XIX века этот северо-западный пригород Парижа был популярным местом отдыха. Пляжи и таверны на набережной в то время привлекали много народа, в том числе представителей творческой богемы. В 1873 году Клод Моне написал картину «Сена в Аньере», хранящуюся теперь в коллекции Эрмитажа, в 1884 году Жорж-Пьер Сёра запечатлел наиболее посещаемое место для купания, а в 1887 году Винсент Ван Гог увековечил его, изобразив полюбившийся художникам ресторан «Сирена».

После октябрьской революции Аньер-сюр-Сен заполонили политэмигранты из России. В 1932 году здесь в особняке, приобретённом гвардейским офицером, членом масонской достопочтенной ложи «Северное Сияние» и ложи усовершенствования «Друзья любомудрия» Верховного совета Франции, был основан православный Храм Христа Спасителя, превратившийся вскоре в один из важнейших духовных центров русского зарубежья. При храме существовала женская монашеская община, многие члены которой подвизались позднее в монастыре Покрова Пресвятой Богородицы в Бюси-ан-От. Здесь же действовал дом призрения для пожилых русских эмигранток.

Геракл прожил в этом промышленном пригороде Парижа несколько первых лет своей нелегальной миссии, снимая дешёвые квартиры у потомков белоэмигрантов, завербованных КГБ. Это было самое опасное время, когда он только вживался в новую роль, и ему приходилось кардинально менять привычки. Соотечественники здорово помогли быстро превратиться в обычного элегантного парижанина, рабочий день которого начинается с чашки утреннего кафе с сигаретой и свежими круассанами в маленьком кафе, а завершается за ужином с друзьями в ресторане и занятием любовью в постели с очередной подружкой. Тогда же пришлось расстаться с впитанными за чтением книг Александра Дюма романтическими мифами о рыцарской доблести и бескорыстии, приучив себя к традиционной европейской бережливости и разумному обращению с деньгами.

За прошедшие с тех пор годы Аньер-сюр-Сен внешне изменился не сильно, хотя здесь, как и на других парижских окаринах, появилось много больших неуютных социальных домов, в которых в основном обитали безработные иммигранты из стран Магриба, а улица Ба и набережная Доктор Дерво превратились в современные скоростные автомагистрали с километровыми тоннелями и виадуками.

2.