Звездный Пилот

– По световому стандарту, – отрезал Чагин. – Когда оно дойдет до Земли? Через четверть века! И дойдет ли? Еще никто не отправлял сообщений с такого расстояния. Это всего лишь попытка связи, и она необязательно будет удачной.

– Будет, – твердо сказал Данилов. – Шансы на успех очень велики.

– Шансы, – Чагин опустил плечи, покачал головой. – Даже если сообщение дойдет… Что в нем? Ты знаешь, я знаю, связисты знают. Это не сами данные. Они слишком велики. Это просто описание того, что нашел Федоров. Плюс несколько формул. Немножко расчетов. Это не то, Витя. Совсем не то, что нужно. Мы просто описали своими словами интересную находку. Не более того. Нет. Мы должны вернуться. И отдать все, что у нас есть.

– Отдадим, – подтвердил Данилов. – Когда прибудем на конечную точку. Когда построим гравитационный передатчик. Его мощности хватит для передачи любых данных. Ты же знаешь, прыжковые двигатели будут перемонтированы для выполнения задач связи и резервы топлива двигателей не случайно находятся в запретной зоне.

– Ты меня не слушаешь, – тихо сказал Чагин. – Я… Нет. Не так. Мы. Вот как правильно: мы – ученые, пилоты, инженеры – уверены, что нужно доставить данные на Землю. Это – наше будущее. А не передатчик гравитационных волн в дальней системе.

– Пусть так, – мягко сказал Данилов. – Ладно. Но ты понимаешь, что сильно рискуешь этим самым будущим? Кто у тебя прокладывает курс? Кто рассчитывает обратный прыжок? Ты представляешь, насколько это сложно? Обратный курс никто и никогда не считал, потому не планировалось никаких обратных курсов из этой конкретной системы. Значит, все считать с нуля. Одна запятая и – все твое сверкающее будущее человечества разлетится пылью по галактике. Вместе со всеми нами. Чем этот путь лучше нашего?

– Меньше риска, – спокойно ответил Чагин. – Да, это опасное мероприятие. Но менее опасное, чем дальнейший путь. Мы знаем, какие опасности нас ждут. Они известны. Их можно просчитать. И курс – считали. Считали, Витя, те, кто тоже хочет увидеть сияющее человечество.

– Кто там у тебя? – спросил капитан. – Павленко? Симонов? Овсепян? Якобсон? Бланк? Фальк?

– Не надо гадать, – устало произнес Чагин. – Думаешь, я не знаю, что ты делаешь? Ты просто тянешь время. Пора закончить разговор. У нас еще много работы.

– Не делай этого, Захар, – тихо произнес Данилов, и впервые в его голосе зазвучали стальные ноты. – Не надо.

– В общем, так, капитан, – выдохнул Чагин. – Расходитесь. Устраивайтесь поудобнее перед стартом. Открытых помещений с ложементами хватит на всех. Мы выполняем свою миссию. Попытаетесь взломать двери – начну убивать заложников. Попытаетесь остановить звездолет – начну убивать заложников. Попытаетесь перехватить управление из резервной рубки – начну убивать заложников.

– Ты не сделаешь этого, – пророкотал Данилов. – Ты что, убьешь беззащитного человека? Это хладнокровное убийство, Захар! Это безумие!

– Несколько жизней, – задумчиво пробормотал Чагин. – В обмен на сверкающее и величественное будущее всего человечества. Разве не за этим мы здесь? Разве не это – наша главная цель? Сколько людей уже отдали свои жизни ради того, чтобы мы оказались здесь, сейчас? Я хочу убить всего несколько людей, а ты – весь экипаж. Больше того, хочешь убить будущее всего человечества. Так кто из нас больший безумец?

– Ты…

– Нет, не отвечай, послушай меня. Вот что я тебе скажу напоследок. Думаешь, все, кто поддерживает меня, здесь, в рубке? Маленькая кучка сумасшедших? Нет. Мы бы не смогли этого сделать впятером. Людей, которые думают так же, как я, – много. И они среди твоей команды, Виктор, среди тех мелких людей, к чьему мнению ты не захотел прислушаться. Среди тех, чей голос не звучит на ваших пафосных и унылых бюрократических совещаниях. Подумай об этом, капитан.

Чагин поднял руку, и планшет погас. Связь прекратилась. Павлов уставился в темный экран не в силах пошевелиться. Ужас – самый настоящий ужас, о котором Николай раньше только читал в книгах, сковал его тело. Волосы у пилота встали дыбом, а между лопаток тек настоящий ручей холодного пота. Закрыв, глаза Павлов поднял руки и обхватил голову.

Все было плохо. Гораздо хуже, чем казалось сначала.

* * *

Павлов медленно открыл глаза и невидящим взглядом уставился на стену перед собой. На тусклой полированной поверхности лежал светлый блик от диода, горевшего над головой. Холодный кондиционированный воздух сушил кожу на лице. Из черного провала колодца несло затхлостью. Вдалеке рокотали и вздыхали механизмы корабля.

Откинувшись, Николай коснулся затылком холодной стены. Обвел взглядом крохотную площадку контроля, взглянул на терминал. Вот, значит, как. Да. Это серьезно. Это вам не пробоина в борту, не пожар, не отказ техники. Пилот снова прикрыл глаза, пытаясь осмыслить все то, что он только что услышал. Чагин… Чагин сошел с ума. Но в его безумии есть своя правда.