Звездоплаватели (сборник)

Трехноги могут воевать, но их нападения не уничтожают больших звероподобных, а только задерживают их. К сожалению, трехногов очень мало, и, постепенно, их число все сокращается, поэтому приходится ограничивать театр военных действий.

Много уже истощенных и недостаточно защищенных земель. Как раз сейчас происходит страшная война на юге – не могу только сказать, на каком расстоянии отсюда. Тучей движутся звероподобные, постепенно захватывая территорию. Мне кажется, что трехноги очень надеются на нашу помощь.

– Мы почти ничего не сможем сделать для них, – сказал Антуан.

– А если Марс даст нам нужное сырье для производства энергии? Я думаю, что здесь его легко найти.

– Потом посмотрим, а пока изучим природные ресурсы.

Встреча

Несказанно приятными были наши первые впечатления. Мы встретили пять трехногов в нескольких метрах от звездолета под величественным зонтичным растением. Они не спускали своих поразительных глаз с меня и Антуана.

Все у них было удивительно, они не напоминали ни одного земного существа, но, увидев их, мы почувствовали, что они подобны нам, и нас охватило чувство приязни к трехногам.

В первую очередь поражали их глаза, которые придавали удивительную гармонию внешности. Каждое око имело свой оттенок, и он все время менялся. Эта разноцветность и изменчивость свидетельствовали о разнообразности их мышления. Краса их превосходила всякие людские понятия о красоте. Глаза красивейшей женщины или ребенка казались бы невыразительными против их глаз.

Первое и очень сильное впечатление еще более упрочилось.

Даже глаза Жана утратили для меня всякую привлекательность, хотя раньше я их считал красивыми.

Так как у нас было много времени, Жан успел научить нас разным разговорным знакам, которые зафиксировались в нашей голове и мышцах, и теперь мы легко могли орудовать всеми этими сигналами. Трехноги быстро и точно схватывали все, дополняя сообразительностью то, что мы не могли сказать.

– Я знаю, – сказал тот, что казался нам и был действительно важной персоной, – что вы прилетели с другой звезды. Вы гораздо развитее нас и наших предков.

Казалось, мрачная мысль промелькнула в разноцветном сиянии его глаз.

– Почему вы так думаете? – спросил Антуан. – Мы просто не похожи на вас.

– Нет, нет… Наша планета такая маленькая, и мы не можем жить так долго, да и силы уже нас покидают. А про вас мы знаем, что вы победители. Вы овладели своей планетой.

– Да, на своей планете мы считаемся царями природы.

– А мы все время отступаем. Теперь у нас осталась лишь одна десятая часть планеты. Те, что нас вытесняют, ничто по сравнению с нами, но они могут жить без воды.

Не без некоторого колебания я спросил:

– А вы любите жизнь?

Этот вопрос мне пришлось повторить, пользуясь разными формами знаков.

– Да, мы очень любим ее. Мы были бы счастливы без врагов, хотя уже давно отцы и деды наши знали, что раса трехногов может исчезнуть и без насилия.

После нескольких попыток он уточнил свою мысль:

– Всему живому приходит конец. Смерть приходит одинаково быстро и для нас, и для тех, кто существовал до нас. Но то, что количество наше уменьшается, это нас не беспокоит. Единственное, чего мы хотим – это, чтобы нам дали возможность пожить спокойно еще некоторое время. Может, вы нам в этом поможете?

Что за удивительная сила – привычка! Я уже полностью привык к этим гладким лицам, где не было тех некрасивых придатков, которыми мы вдыхаем воздух и нюхаем, привык я и к виду их тел, так непохожих на наши, и к длинным придаткам, которые заменяли им руки. И я чувствовал, что все понемногу становится обычным.

Больше, чем их строение, меня поражала постоянная тишина, в которой они пребывали. Не только потому, что их язык был исключительно зрительным, но и потому, что они не могли издавать каких–либо членораздельных звуков, которые издают земные существа.

– А может, они ничего и не слышат? – спросил Антуан.

– Я часто спрашивал про это, но не мог получить понятный ответ, – ответил Жан.

Антуан попытался сам спросить про это, но его не поняли.

Они не имели никакого понятия о членораздельной речи вообще о звуковых колебаниях.

– Но зато, – объяснил Жан, – они могут воспринимать осязанием такие колебания грунта, какие мы не воспринимаем совсем. Например, они чувствуют, когда ночью к ним приближается звероподобное, и это с такой отчетливостью, о которой нам, людям, нечего и мечтать.

– Может, это осязательное чувство помогает им воспринимать и воздушные колебания?

– И да, и нет… Если эти волны довольно сильные, то они воспринимают их через колебания грунта и вещей.

Пока мы так разговаривали, пришли и другие трехноги.

– С ними две женщины, – объявил Жан. – Я не смог бы их назвать самками.

Мы сразу распознали их: они были немного выше мужчин и больше отличались от них, чем наши женщины от нас.