Звёздотрясение (ЛП)

С лязгом, которому предшествовали ворчания и ругательства, горячее кольцо упало на пол лифтового яруса.

Гудение восходящих отражателей снова изменило свой тембр.

– Готовьтесь, – предупредил Тяжелое Яйцо, одной половиной глаз наблюдавший за панелью управления, а второй – за шестью потоками колец, которые высились над ними, сверкая в сиянии Яйца. По мере того, как восходящие кольца расходились дальше и дальше друг от друга, гудение становилось все ниже. Пол вибрировал от тревожного бормотания рабочих. Тяжелое Яйцо внимательно следил за показаниями приборов. Автоматика перебрасывала нагрузку с неисправных восходящих потоков на стабильную тройку нисходящих. Гул продолжал понижаться, а затем и вовсе превратился в беспорядочный шум.

Индикаторы восходящих отражателей меняли показания с бешеной скоростью, пока сами отражатели пытались выпрямить искривившуюся линию колец. С характерным лязгом в уловитель попал очередной выброс. Толкатель Металла был к этому готов и уже было попытался его схватить, но затем в первое кольцо с громким звоном врезалось второе, и крюк выбило из его манипулятора. Следом прилетели еще три.

– Мы теряем контроль! – закричал Тяжелое Яйцо.

Восходящие потоки медленно отделились от нисходящих и, уничтожив отражатели, рассекли треугольный лифт, как тройной иззубренный нож. Два из них вскоре отдалились от платформы, но третий скользил по самой ее середине. Чила попытались сжаться, чтобы на тесном лифте хватило места для смертоносного пучка. Вскоре крики ужаса сменились воплем агонии: кольца оторвали Желтому Камню бок и продолжили свой разрушительный путь по платформе.

Три глаза Тяжелого Яйца с ужасом наблюдали за тем, как платформу разрезает напополам. Когда пучок рассек ее окончательно, голоса пятерых рабочих на другой стороне резко оборвались. Их секции достался всего один отражатель, который к тому же остался без связи с компьютером управляющей консоли, и уже не мог адекватно справляться с компенсацией толчков. Отсеченная часть платформы наклонилась и полетела вниз.

Тяжелое Яйцо переключил внимание на уцелевшую секцию. Это была меньшая из двух половин, но именно на ней осталась панель управления и два отражателя. Не считая оператора консоли, места на ней хватало только для двоих, и одним из них был умирающий Желтый Камень. К этому моменту колебания начали проявляться и в нисходящих потоках. Автоматика уже не могла справиться с управлением, и платформа угрожающе накренилась, когда в уловитель стали врезаться все новые кольца. Желтый Камень снова закричал, когда его тело начало сползать со скользкой платформы.

– Я тебя держу, – сказала Голодная Сумка. Она успела закрепиться на ограждении сразу несколькими манипуляторами, и теперь пыталась удержать обмякшее тело Желтого Камня, схватив его за глазные стебельки и сунув сдвоенные манипуляторы ему в сумки. Их тела скользнули ближе к краю, еще сильнее наклонив платформу.

– Отпусти его, – крикнул Тяжелое Яйцо. – Он все равно уже не жилец.

– Он мой товарищ! Мы вылупились под одной мантией! – ответила Голодная Сумка. – Я не отпущу! Просто выровняйте этот проклятый Светилом лифт.

– Ему не помочь! – снова прокричал Тяжелое Яйцо, борясь с управлением. – Отпусти!

Послышалось чьи-то возгласы, звук скольжения, и пол, наконец-то, вернулся в горизонтальное положение. Тяжелое Яйцо остался на платформе в полном одиночестве.

К этому моменту лифт опустился до высоты, где должен был располагаться тридцатый уровень, но от него уже ничего не осталось. После уничтожения восходящих потоков он спускался на двух из оставшейся нисходящей тройки. Слепящий свет с поверхности Яйца становился сильнее, и для наблюдения за приборами ему пришлось заслонить глаза. Он опускал лифт так быстро, насколько хватало духа, но должен был знать, сколько нисходящих потоков все еще имелось в его распоряжении.

Он ненадолго выставил наружу один глаз, чтобы глянуть вверх. В обжигающе ярком послеобразе мелькнули три длинных потока и множество уплывающих в сторону точек. Более крупные имели шестиугольную форму, отличавшую платформы на отметке в десять километров, но среди них попадались и треугольные платформы лифтов. О самых маленьких точках он старался и вовсе не думать.

Он открыл другой глаз, рискнув глянуть туда, где должен был находиться двадцатый уровень. Рентгеновское сияние стало еще ярче. Втягивая пострадавший глаз под веко, он мысленно смирился с тем, что на нем до конца жизни будет выжжена увиденная картина. Три нисходящих потока явно стали короче, но ему, скорее всего, удастся опуститься до самой поверхности. Несмотря на риск, решение выглянуть наружу оказалось правильным: один из двух потоков, на которых двигался его лифт, был изогнут и ближе к верху пошел неровным краем.