Звезды Эгера

Все побледнели, но никто не отозвался. И молчание стало гробовым, когда на колокольне храма Богородицы муэдзин[29] завел пронзительным голосом:

Аллаху акбар… Ашшарду анна ле иллахи иллаллах

[30].

Гергей и часть отряда галопом поскакали обратно, в турецкий стан.

— Где вельможи? Вельможи! Венгерские вельможи! Произошло вопиющее злодеяние!

Но неподалеку от султанского шатра им преградили путь бостанджи в красных шапках.

— Назад! Сюда нельзя!

— Мы должны войти! — заорал Мекчеи, задыхаясь от гнева. — Или вызовите наших господ.

Вместо ответа бостанджи приставили им к груди пики.

Турецкий лагерь весело гомонил. Отовсюду слышались звуки рожков и чинчей.

Гергей крикнул по-турецки:

— Вызовите на одно словечко господина Балинта Терека!

— Нельзя! — рассмеялись в ответ бостанджи.

Венгры стояли в нерешительности.

— Вельможи! — крикнул один коренастый венгр. — Выходите! Беда!

Никакого ответа.

Гергей поехал в обход. Взобравшись на холм, где стояли сипахи, он надеялся оттуда проникнуть к загостившимся венгерским вельможам.

Возле одного из шатров его окликнул кто-то по-венгерски:

— Это ты, Гергей?

Гергей узнал Мартонфалваи.

Тот сидел перед шатром сипахи и вместе с двумя турками уплетал дыню.

— Тебе чего здесь надо? — спросил Мартонфалваи.

— Я хочу попасть к нашему господину.

— К нему сейчас не попадешь. Иди сюда, угощайся вместе с нами.

Мартонфалваи отрезал кусок дыни и протянул его Гергею. Гергей замотал головой.

— Да иди же! — подбодрял его Мартонфалваи. — Эти турки — добрые мои друзья. Потом, когда зажгут факелы, мы тоже спустимся в лощинку и найдем господина.

— Ходи сюда, брат маджар! — весело пригласил его один из сипахи — дородный и плечистый смуглый турок.

— Не могу, — ответил юноша угрюмо и поехал дальше.

Он спустился между рядами шатров туда, где стояли пушкари, охотники, янычары, и опять очутился возле шатра султана.

Но и с этой стороны шатер окружали бостанджи. Отсюда ему тоже не попасть к Балинту Тереку!

А венгерские юноши все еще стояли на том же месте и звали своих господ. Из большого шатра доносилась турецкая музыка: бренчали стальные струны цитр, рокотали кобзы и визжали дудки.

— Негодяи! — крикнул Мекчеи, заскрежетав зубами.

Фюрьеш чуть не заплакал от злости.

— Останься мой господин в крепости, никогда бы этого не произошло!

Он был пажом монаха Дердя и считал его всемогущим.

Как только музыка замолкла, все снова закричали в один голос:

— Эй, господа! Выходите! Турки взяли Буду!

Но никто не вышел. Небо заволоклось тучами. Полил дождь — и лил с полчаса. Черные тучи мчались к востоку, точно бегущее войско.

Наконец в полночь показались господа. Веселые, заломив на затылок шапки, теснились они у выхода из шатра. Извиваясь двойной огненной змеей, до самых ворот Буды им освещал дорогу длинный строй факельщиков. Воздух, посвежевший после дождя, наполнился дымом и чадом смоляных факелов.

Уже и Мартонфалваи подошел к шатру. Бостанджи позволили венграм, стоявшим снаружи, сойтись с теми, кто был в шатре.

Мартонфалваи вызывал конюхов по именам. Вельможи по очереди садились на коней.

При свете факелов было видно, как мрачнели и бледнели раскрасневшиеся лица.

Монах Дердь в белом своем одеянии походил на призрак.

— Не плачь! — накинулся он на скакавшего рядом Фюрьеша. — Не хватало еще, чтобы они видели, как мы плачем!

Поодиночке, по двое, по трое мчались вельможи к Буде по дороге, освещенной факелами.

Гергей все еще не видел Балинта Терека.

Мартонфалваи стоял рядом с ним и тоже тревожно смотрел на дверь шатра, откуда тянулась полоса красноватого света.

Последним из вельмож вышел, вернее — вывалился, шатаясь, Подманицки. Его поддерживали два турецких офицера и даже подсадили на коня.

Потом показались несколько пестро разряженных слуг — сарацинов. И больше никого.

Полог палатки опустился, закрыл собой красноватый свет.

— А вы чего здесь ждете? — любезно спросил их пузатый турок со страусовым пером на тюрбане.

— Ждем нашего господина Балинта Терека.

— А разве он еще не уехал?

— Нет.

— Стало быть, наш милостивый падишах беседует с ним.

— Мы подождем его, — сказал Мартонфалваи.

Турок пожал плечами и ушел.

— Я больше не могу ждать, — забеспокоился Гергей. — В полночь я должен быть в Буде.

— Так что ж, братишка, — дружелюбно сказал Мартонфалваи, — поезжай и, если найдешь в моей постели турка, вышвырни его вон.

Он сказал это в шутку, но Гергею было не до смеха. Он попрощался с Мартонфалваи и поскакал в гору.

Луна выплыла из-за туч и осветила будайскую дорогу.

Турки, стоявшие с пиками у ворот, даже не взглянули на Гергея. Поодиночке люди могли еще свободно входить и выходить из крепости. Кто знает, что будет завтра! Не выгонят ли вовсе венгров из Буды?

Внутри крепости конь перешел с рыси на галоп. Гергей увидел, что возле домов тоже стоят янычары с пиками — перед каждым домом по янычару. На всех башнях болтались бунчуки, увенчанные полумесяцем, только на храме Богородицы еще уцелел позолоченный крест.

Гергей доехал до площади Сент-Дердь и, к великому своему удивлению, никого там не увидел.

Он объехал кругом и бассейн и пушки — никого, кроме турка с пикой, как видно, караулившего орудия.