Звезды примут нас

На конце серебристой палочки, вспух пузырь — вспух, разросся до двух метров в диаметре и начал медленно вращаться. С расстояния в пятьдесят метров, отделяющего «Краб» от астрофизика с его зондом, Дима видел, что на полупрозрачных боках пузыря, подобно полоскам на астраханском арбузе, отсвечивают полосы из металлизированной плёнки. Они выполняют даже не двоякую, а троякую задачу: с одной стороны, являются своего рода силовым каркасом пузыря, удерживающего тонкую плёнку, готовую лопнуть под внутренним, пусть и небольшим давлением, с другой — играют роль отражателей радиолокационных импульсов, благодаря чему зонд можно обнаруживать на довольно приличной дистанции. С третьей же — это часть антенны, позволяющей как раз улавливать следы электромагнитных всплесков в пустоте, за которыми и охотится с таким старанием астрофизик Леднёв. Вон он, висит на конце длинной, усаженной пластинками катафотов страховочной стропы — поднял руку, давая знать, что всё в порядке. Потом потянулся к другому концу палочки, на которой, словно гигантский леденец, висел шар-зонд, и принялся что-то делать. «Проверяет работу передатчика» — понял Дима и скосил глаз на приборную панель. Так и есть: одна из четырёх лампочек загорелась зелёным светом. Порядок, действует, можно переходить к следующему…

В наушниках зашипело:

— Я Второй, готово.

— Я Первый, принял. — отозвался Дима. — Сигнал есть, можешь возвращаться. Третий, как слышно?

— Третий в канале. — ответил другой голос. Дима повернул голову внутри большого круглого шлема «Пустельги» — вон он, Вася Гонтарев на своём «крабе» — в ста метрах от него. Инструкции на этот счёт не допускают толкований: при удалении на малых буксировщиках более, чем на километр от станции, следует брать с собой сопровождающего. Вот Вася и болтается в пустоте, наблюдая за действиями «эскортируемых» да связываясь время от времени с диспетчерской «Лагранжа» — просто так, от нечего делать, чтобы не оставаться один на один с заполненной звёздами пропастью, окружающей их со всех сторон. Слышимость здесь отличная — до станции всего двенадцать километров, и даже всплески помех, исходящие от лохматого шарика солнца, не в состоянии этому помешать…

Леднёв выстрелил струйками газа — отсюда они видны были как крошечные белёсые чёрточки, возникающие по бокам «холодильника», к которому пристёгнута спиной его «Пустельга». Медленно отплыл от только что установленного зонда, перекувырнулся, ловко выровнял своё положение и дал тягу. «Девять… восемь… семь…» — привычно отсчитывал Дима. На счёт «три» подлетающий астрофизик плюнул тормозными струйками; фал автоматически сматывался на большой никелированный барабан, закреплённый на раме буксира. Лёгкий толчок, от которого звёздный купол вокруг Димы пришёл в движение — Леднёв встретился с «крабом», и теперь пытается подтянуться на руках, нашаривая ногами небольшую, полметра на полметра, площадку. Нашарил, поймал пристяжные ремни, закрепил их у себя на поясе, поднял руку — «готово!»

Дима заученными движениями прекратил вращение «краба» и развернул буксир в сторону «Лагранжа». С расстояния в пятнадцать километров станция выглядела как яркое тройное пятнышко. Одно рядом с другим, словно копеечная монетка возле пятака; и ещё одно, как бы размытое, больше первого но меньше второго, эдакая ослепительно сверкающая трёхкопеечная монета. Если навести на пятнышки закреплённый на выдвижной штанге монокуляр — специально приспособленный к тому, чтобы пользоваться им в гермошлеме скафандра, то первое превратится в незаконченный бублик станции «Лагранж»; во втором, «копеечном» легко различаются состыкованные «Тесла» и «Эндевор». Третье же, висящее немного в стороне и, вроде бы, никак с двумя другими не связанное — это огромная параболическая антенна. Её доставили сюда на Тесле, собрали, установили на конце пятидесятиметровой фермы, и теперь через огромную сетчатую чашу идёт вся связь с Землёй…

— Третий, приготовиться! Три… два… один — старт!

Мягкий, едва ощутимый сквозь панцирь «Пустельги» нечувствительный толчок в спину — «краб» дал тягу. Дима принялся орудовать джойстиками, удерживая буксир на курсе — с такой разбалансировкой нагрузки делать это не очень-то легко. Вообще-то, это было работой автопилота — теоретически несложное устройство на основе гироскопа должно было справляться с подобными мелочами. Но подвесы гироскопов изнашивались с пугающей быстротой, что приводило к спонтанным и непредсказуемым «дёрганьям», особенно неприятным, когда приходилось работать вблизи переплетений ферм и прочих массивных конструкций. Запасных деталей очень быстро не осталось; на просьбы прислать с Земли ещё французы отвечали что да, конечно, вот доведут до ума новый образец с усиленным подвесом и тогда… Дело закончилось тем, что Дима, следуя примеру других пилотов буксировщиков, попросту отключал автопилот, доверяя исключительно своему мастерству и реакции.