«Звезды русской провинции»

другая пташка нелюдимаа ты последняя летипусть выйдет всё как надо мимораз нам с тобой не по путивот оправдание природыв семи частях good bye adiоsно мы конечно царь природычто прояснилось пронеслосьприснилось как это ты дышишьи лёгким крылышком махнёшьдеревьев выше ветра вышеи дальше выше: не вернёшьНемного больше моралида и нетбесконечного гигробусазачем тебе это

колесо обозренияс видом на мёртвое морезачем тебе этоструя воды осязаемаправда дней ускользаемавот и пей

Александр Верников

(Екатеринбург)

Дистанционный смотритель

Поезд ухайдакался в депо,Машинист читает Эдди По —Может, из любви к нему читает,Может, потому что с перепо……Я не знаю, может, эдипо —Вой интерпретации назначенЭтот случай — я не в ГестапоИ вообще нигде я не служу:

Так себе — хожу-брожу, гляжу —Не течет ли где, не протекаетЧерез город речка Лимпопо…

* * *

Бабочек-то мертвых на полу,Обожженных о ночные светы,Севших на икарову иглу!..Вот и кара — это лето, лето.Погашу огни во всем дому,Но оставлю точку сигаретыТлеть во тьме, не возмущая тьму, —Жизнь проходит, как из пистолета.

Генерал тире Полковник

Отцу

Он смотрит из окна на долговечный мир,Где больше не командует парадом.

Не на плечах — на плечиках —в шкафу его мундирИ парабеллум именной с зарядомПоследней пули тоже где-то там,Живет себе впотьмах на крайний случай.Он чуть не по слогам читает «МАНДЕЛЬШТАМ»На книге черной, ерзая в скрипучейКачалке дорогого тростника,Трофейной, с виллы, что ли, Шелленберга,И над строкой невнятной облакаПлывут из памяти о штурме Кёнигсберга.И тут в его тяжелый серый глаз«Я вспоминаю немца-офицера»Шибает строчки ясная стрела,И даже рифма темная «Церера»Не может этот приступ укротить —Он до конца бесцельное читает,

Потом назад, к началу том листает —Он ухватил невидимую нитьИ хочет достиженье удержать,На занятой высотке удержаться —Но рифмы прыгают, слова катятся,И он забыл, что он хотел понять.Он книгу внука, медля, закрывает,Потом глаза устало закрывает,Потом встает, скрипя, и закрываетОкно и мёртво падает опятьВ качалку с виллы точно Шелленберга,Идет опять на приступ КёнигсбергаВсей памятью. И ждет, когда пойдутНа приступ сердца бешеные рати.Он слышит бой — последний бой минут,И жизнь на это, как на битву, тратит.

* * *