Звёздные прыгуны (СИ)

Нарочито медленно, шаман вышел из хижины, потянулся. Рнак нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Скажи, я приду.

— Но, Гнед, Миха, она умрет, скорее…

— Мальчишка! — вскипел шаман. — Как смеешь со мной так разговаривать! Сказал — приду! Выживет, ничего с ней не станется, а если нет… на все воля Урты, — шаман сделал жест, прославляющий богиню.

Рнак автоматически повторил его.

— Иди! — прикрикнул на юношу Гнед.

Развернувшись, тот затрусил к селению.

Гнед смотрел вслед гонцу, пока мелькающие пятки не затерялись между плетеными хижинами.

Он — тот, кто уже должен был вкушать сочные плоды в райских чертогах божественной Урты, сидит здесь, среди жары и песка, врачует глупых девчонок, умудрившихся не заметить змею, а Гнус, этот выскочка, этот подлый…

Стон, полный муки стон, помимо воли, прорвался сквозь сцепленные зубы Гнеда.

Ничего, ничего, он долго думал, он не спал много ночей, он нашел как…

В рай Гнед, конечно, до следующего Совета не попадет, но зато Гнус не сможет наслаждаться плодами временной победы.

9.

Дункан устало опустился на горячий от солнца камень.

Пот, казалось, пропитал всю одежду, превратив мягкий хлопок в плотный картон. Хуже всего было то, что эта помесь ткани и собственных испарений наотрез отказывалась пропускать воздух, так что тело покрылось липким налетом, к которому удивительно легко приставали песок, грязь, насекомые и сама одежда.

Дункан снял шляпу и отер мокрый лоб. Помимо дозволенного ножа, карманы полотняных брюк оттягивала заветная карта.

На ней Трегарт отмечал уже опрошенные селения. От деревни к деревне, от племени к племени, теряя надежду.

Аборигены не только ничего не знали о прекрасной незнакомке, но и, судя по реакции, смутно подозревали о существовании людей. Некоторые вспоминали пропавшего год назад Антона Левицкого и последовавшую за исчезновением спасательную экспедицию.

После этого — ничего.

Если бы не платок, не злосчастный платок, Дункан давно бы списал произошедшее на шутки распалившегося воображения.

Это лицо, волосы, голос… стоило отвлечься, они снова и снова вставали перед глазами.

Даже себе он не мог признаться, найти причину, почему с упорством маньяка, одержимого, рискуя положением, благосостоянием, даже жизнью, ищет встречи с девушкой.

Любовь?

Но ведь он даже не знает ее, не говорил, да что там, не разглядел, как следует.

Тогда что?

От хижины отделилась темная точка и, переваливаясь, — характерная походка аборигенов — заковыляла к нему.

10.

Нет божества, кроме Призраков и Кецаль пророк их.

Они создали землю, и то, что в земле, и то что на земле.

Они создали небо и то что в небе, и то что над ним.

Они создали звезды и то что в них, и то что между ними.

И нет ничего ни на земле, ни в небе, ни в космосе, чтобы не принадлежало им.

Вода течет, поднимается в небо и снова падает на землю с их позволения.

Пшено прорастает, зреет, падает в землю и снова прорастает с их позволения.

День сменяется ночью, а ночь — днем, с их позволения.

Рождение сменяется смертью, а смерть — рождением, с их позволения.

Планеты крутятся вокруг звезд, а звезды — вокруг ядра с их позволения.

Им известно, что было, что есть, что будет.

И нет ничего такого, чтобы они сказали — мы не знаем.

Никто не постигнет никакого знания, кроме того, что они пожелают.

И не свершится ничего, кроме того, что они пожелают.

И не родится никто, кроме того, что Они пожелают.

Так было, так есть и так будет.

Во веки веков.

Хвала!

11.

Точка приближалась, обрастая подробностями. Угловатое тело, облагороженное отвисшим брюшком, короткие кривые ножки, длинные, достающие почти до колен, жилистые руки и вытянутая высоколобая голова, покоящаяся на узких плечах с торчащими буграми ключиц.

— Ты — чужак!

Вопреки авторитетному мнению горящеглазого ученого, никто на Порте не воспринимал Трегарта в качестве бога. Вот и тон нового знакомого был далек от почтения.

Судя по облачению, перед землянином стоял шаман.

— Меня зовут — Гнед, я — шаман! — подтвердил догадку Трегарта абориген.

— Дункан, — слегка поклонился тот. Рука, помимо воли, потянулась к карману штанов, тому, в котором лежал нож.

— Гнед слышал, чужак ищет себе подобных.