Звонок мертвецу

— Разговоры! Это чертовы разговоры! В этом сезоне мы  собираемся! Одни только сборы!

— Они имеют дело со зрительным рядом. Какой бы ни был шум в «Таймс», он не поможет продавать дезодоранты в Канзасе.

— Да пошли они!..

— Расслабься. Поплавай еще немного. У нас большой бассейн. — Лейла Остерман глянула на своего мужа. Он знал, что означает такой ее взгляд, и не мог удержаться от улыбки. Хотя в ней мелькнула грусть.

— О’кей, так и сделаем.

Лейла взяла карандаш и листки желтой бумаги, лежавшие на столике рядом с ней. Берни встал и подошел к краю бассейна.

— Ты думаешь, Таннер захочет присоединиться к нам? Как, по-твоему, — может, я смогу убедить его?

Жена положила карандаш и посмотрела на мужа.

— Не знаю. Джонни отличается от нас...

— И от Джоя с Бетти? От Дика с Джинни? Я этого не вижу.

— Я бы не давила на него. Все же он хищник из мира новостей. Помнишь, как его называли стервятником? Стервятник из Сан-Диего. Он умеет стоять на своем. И я бы не хотела видеть, как он гнется. Это может сломать его. думает так же, как и мы. Как и Джой с Диком. Как все мы.

Повторяю, не дави на него. Можешь считать, что во мне говорит интуиция женщины, которая хорошо относится к тебе, но не дави... Мы можем все испортить.

Остерман нырнул в бассейн и проплыл тридцать шесть футов под водой к дальнему бортику. Лейла права, но лишь частично, думал он. Таннер, конечно, охотник за новостями, который не идет на компромиссы, но, с другой стороны, он тонкое и чувствительное создание. Таннер не дурак, он видит, что происходит повсеместно. И делает выводы.

Все сводится к индивидуальному выживанию.

К возможности делать то, что тебе хочется. Написать, например, «экзорцизм», если способен на это. И ни в грош не ставить проблему дезодорантов в штате Канзас.

Вынырнув, Берни ухватился за край бассейна, тяжело переводя дыхание. Оттолкнувшись от бортика, он, медленно загребая воду, поплыл к жене.

 — Так загнал я тебя в угол?

У тебя это никогда не получалось. — Лейла писала, не отрывая глаз от желтоватого листка бумаги. — Было в моей жизни время, когда я думала, что тридцать тысяч долларов включают в себя все богатство мира. Но бруклинский дом Вайнтрауба отнюдь не был самым крупным клиентом у банка «Чейз Манхеттен». — Оторвав листик, она сунула его под бутылку пепси-колы.

У меня никогда не было таких проблем, — сказал Берни, вылезая из воды. — На самом деле Остерманы — это тайная ветвь семейства Ротшильдов.

— О, я понимаю. Ваши родовые цвета — коричневый и тыквенно-оранжевый.

—  эй! — Берни внезапно схватился за бортик и возбужденно посмотрел на жену. — Я тебе говорил? Сегодня утром звонил тренер из Палм-Спрингс. Та двухлетка, что мы купили, покрыла три фурлонга за сорок одну секунду.

Лейла Остерман опустила блокнот на колени и расхохоталась.

—  Ты знаешь, это уж чересчур! И ты еще хочешь играть Достоевского!

 — Не понимаю, что ты имеешь в виду... Ну, когда-нибудь... 

 — Конечно. А тем временем присматривался к Канзасу и занимайся своими лошадками.

Хмыкнув, Остерман вылез с другой стороны бассейна. Он снова подумал о Таннерах. О Джоне и Элис Таннер. Он дал их имена в Швейцарию. Цюрих проявил искренний энтузиазм.

Бернард Остерман напряженно размышлял. Как-то надо убедить жену.

Во время уикенда ему придется серьезно поговорить с Джоном Таннером.

Данфорт вышел в узкий передний холл своего дома в Джорджтауне и открыл дверь. Лоренс Фассет из Центрального Разведывательного Управления, улыбнувшись, протянул ему руку.

— Добрый день, мистер Данфорт. Эндрю позвонил мне из Маклина. Мы как-то раз встречались... но я уверен, что не помните. Для меня это честь, сэр.

Данфорт посмотрел на этого необычного человека и улыбнулся в ответ. Досье ЦРУ гласило, что Фассету сорок семь лет, но Данфорту показалось, что он куда моложе. Широкие плечи, мускулистая шея, гладкое лицо под коротким светлым ежиком: все это напомнило Данфорту, что близится его семидесятый день рождения.

— Конечно, я помню. Входите, пожалуйста.

Фассет вошел в холл, и его внимание привлекли несколько акварелей Дега на стенах. Он подошел поближе.

— Они в самом деле прекрасны.

— Так и есть. Вы в этом разбираетесь, мистер Фассет.

— О, нет. Я просто восторженный любитель... Моя жена была художницей. Нам пришлось провести немало времени в Лувре.  ..

Данфорт знал, что не стоит интересоваться женой Фассета. Она была немкой и имела тесные связи с Восточным Берлином. Там она и была убита.

 —- Да, да, конечно. Прошу вас вот сюда. Грувер ждет вас. Мы в патио смотрели программу Вудворда.

Двое мужчин вышли в небольшой дворик, вымощенный кирпичом. Джордж Грувер поднялся с места.

— Привет, Ларри. Дела вроде начинают двигаться.

— Похоже, что так. Я этого ждал.

— Как и все мы, не могу не сказать, — добавил Данфорт. — Выпьете?

— Нет, благодарю вас, сэр. Если вы не против, я бы хотел как можно скорее перейти к делу.

Трое мужчин сели вокруг керамического столика.

—  Тогда давайте начнем с того места, на котором мы сейчас остановились, — сказал Данфорт. — Что представляет собой план неотложных действий?

Фассет слегка смутился.

— А я думал, что все было одобрено вами.