Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил

Самое мощное доказательство мы оставили под конец. Аудиозаписи, сделанные Тейтом, Бенсоном и Икнером, когда они допрашивали Майерса, были весьма показательны. Многочисленные записанные на пленку заявления, сделанные Майерсом, продемонстрировали, что Майерс неоднократно говорил полицейским о том, что ничего не знает ни об убийстве Моррисон, ни об Уолтере Макмиллиане. Эти записи включали угрозы полицейских в адрес Майерса и активное нежелание последнего подводить невиновного человека под обвинение в убийстве. Они не только подтверждали рассказ Майерса и противоречили его показаниям на первом суде; они обличали ту ложь, которую Пирсон преподнес суду, присяжным и адвокатам Макмиллиана, — что Майерс сделал только два заявления. На самом деле он сделал как минимум шесть дополнительных заявлений полиции, в основном совпадающих с его показаниями на слушании по «32-му правилу»: он утверждал, что у него нет никакой информации о том, что Уолтер Макмиллиан совершил убийство Ронды Моррисон. Все эти записанные на пленку заявления были распечатаны, они были оправдательными и благоприятными для Макмиллиана — и ни одно из них не было предоставлено адвокатам Уолтера, как того требовал закон.

Я не знал, что могло предъявить обвинение такого, чтобы опровергнуть наши доказательства, но полагал, что хоть что-то они представят.

Я встретился с адвокатами, представлявшими Макмиллиана на первом суде, Брюсом Бойнтоном и Дж. Л. Честнатом, чтобы взять у них письменные показания о том, насколько больше они могли бы сделать, чтобы добиться оправдания своего клиента, если бы штат предоставил им те самые доказательства, которые скрыл. Мы завершили предъявление своих доказательств — и, к нашему удивлению, представители штата не стали выступать с опровержением. Я не знал, что могло предъявить обвинение такого, чтобы опровергнуть наши доказательства, но полагал, что хоть что-то они представят. Судья тоже казался удивленным. Он сделал паузу, затем сказал, что хочет, чтобы стороны передали ему письменные записки по делу с аргументами, какое постановление следовало бы вынести по делу. Мы надеялись на такой исход, и я испытал облегчение от того, что судья был готов дать нам время для объяснения важности всех доказательств в письменной форме и помочь ему подготовить постановление — постановление, которое, как я надеялся, освободит Уолтера. Вечером под конец трех дней напряженного процесса судья закрыл заседание.

Мы с Майклом в последнее утро слушаний очень торопились и не успели выписаться из отеля, прежде чем ехать в суд. Попрощавшись с семьей Уолтера в здании суда, мы поехали обратно в отель, обессиленные, но удовлетворенные.

Бэй-Минетт, где проходило слушание, находится в тридцати минутах езды от прекрасных пляжей Мексиканского залива. Мы завели традицию каждый сентябрь вывозить своих сотрудников на пляж, и все поголовно влюбились в чистые теплые воды залива. Белый песок и приятно необжитая береговая линия своими живописными видами успокаивали душу. Картину немного портили массивные плавучие буровые вышки, видневшиеся в отдалении, но если заставить себя забыть о них, можно было решить, что оказался в раю. Дельфины обожали эту часть залива, и по утрам можно было увидеть спины животных, игриво и легко скользящих в волнах. Я не раз думал о том, как здорово было бы перенести наш офис прямо сюда, на пляж.

Это была идея Майкла — съездить искупаться, прежде чем возвращаться в Монтгомери. Я не думал, будто это хорошая мысль, но день выдался жарким, а близость побережья так манила, что я не смог устоять. Мы сели в машину, торопясь поймать последние солнечные часы и направляясь к прекрасному берегу неподалеку от Форт-Моргана. Едва я остановил машину, как Майкл сбросил костюм, натянул плавки и ринулся в океан. Я слишком устал, чтобы плавать, поэтому надел шорты и уселся на песок у линии прибоя. Сумерки были не за горами, но жара еще не спала. Мои мысли были до отказа заполнены всем, что происходило в суде: я снова и снова проигрывал в уме слова свидетелей и переживал, гадая, все ли было сделано так, как надо. Я перебирал в уме каждую подробность, каждую возможную ошибку… а потом сказал себе: хватит! Все закончилось; после драки кулаками не машут. Я решил окунуться в море — и на какое-то время позабыл обо всем.

Не так давно, застряв в аэропорту и не зная, чем заняться, я прочел в газете статью о нападениях акул. Когда я подходил к кромке воды в Форт-Моргане, которая теперь играла всеми красками заката, мне вспомнилось, что акулы кормятся в вечерних сумерках и на рассвете. Я смотрел, как Майкл плавает вдали от берега — и, как бы здорово это ни выглядело, мне было ясно, что я буду более уязвимой мишенью, если вблизи объявится акула. Майкл плавал как рыба, в то время как я едва держался на воде.

Майкл помахал мне рукой и крикнул:

— Эй, красавчик, давай, плыви сюда!