Рэй Брэдбери
У меня болело горло, я скверно себя чувствовал и отправился к врачу, а он, заглянув мне в глотку, сказал: «Ничего страшного, легонькое покраснение… примите пару таблеток аспирина и ступайте домой, на прием больше не ходите». Я ответил: «Как же, доктор, я ведь чувствую там мускулы и связки». Доктор сказал: «Ну и что, в нашем теле вообще много всего, что мы обычно не чувствуем: локти, колеблющиеся ребра, продолговатый мозг». Когда я выходил из кабинета, я чувствовал в себе и колеблющиеся ребра, и продолговатый мозг, и надколенники в придачу. Эти мысли не отпускали меня и дома, и я сказал: «Боже, а ведь у меня внутри СКЕЛЕТ». Название было готово, я сел и написал рассказ. На это у меня ушло два дня.
Они блуждали в человеческом лесу, но не находили спасительной тени. Олли было двадцать пять, Стэну — тридцать два, когда они познакомились в какой‑то компании. И вот они вновь встретили друг друга, и начали долгий роман, похожий на помешательство. Конечно же, у них были настоящие имена, но это не имело никакого значения, потому что лучших имен, чем Лорел и Гарди, нельзя было придумать. Неужели в этой жизни сказки так скоротечны?1.0 — создание файла
И не думайте, что это Вы лечитесь от комплекса еврейской вины — доктору тоже нужно выговориться!Итак, пациент и психоаналитик меняются местами. Остается понять, при чем тут… перископ.
Два города в Китае соперничали между собой, меняя форму городских стен, их жители пытались добиться преимущества. Если один был апельсином, второй становился свиньей, если второй был огнем, первый становился озером…
За время своей долгой литературной карьеры Рэй Брэдбери создал ряд ярчайших произведений нашего времени. Но ни одно из них не может показать всю широту и глубину его таланта, кроме, пожалуй, «Марсианских хроник». Визионерский рассказ о попытке колонизации человечеством другой планеты, новом фронтире и атомном апокалипсисе, эта уникальная книга является одновременно научной фантастикой и неотъемлемой частью современной культуры.В книгу вошли сами «Марсианские хроники», впервые выходящие на русском языке в самом полном составе, включая новеллы и предисловия, изъятые или добавленные автором в разное время, а также «Иные марсианские хроники» и «Неканонические хроники» — два сборника «марсианских рассказов», отобранных самим Брэдбери.
Судьба определяет татуировку или татуировка судьбу? Каждый может решить этот вопрос по-своему…
Способны ли вещи хранить память о человеке? Что, если память о близких сосредоточенна лишь в старых предметах, хранимых на чердаке, а, рано или поздно, ты вынужден с ними расстаться?..Это не более чем метафора. Когда думаешь о стиральной машине. А я в детстве хвостом ходил за матерью, и у нас была большая медная стиральная машина; стояло это чудо в полуподвале у моей бабушки, и сделано оно было из чистой меди — таких машин не производили потом долго-долго. Но цвета она была чудесного — медного. И я наблюдал, как мать два-три раза пропускала белье через барабан, а потом развешивала. Так что эта метафора была всегда у меня перед глазами, а когда ты думаешь о стирке одежды, то представляешь себе обычно, как стирают людей, не правда ли? Автоматическая стирка. Не сомневаюсь, что именно это и произошло. Однажды мне вспомнилась стиральная машина и мать за развеской белья, а через два часа родился на свет рассказ. [ «Таинственным историям»] он не был нужен, но они его взяли. В конечном итоге они взяли рассказ со мной вместе, а «Возвращение» отвергли. Слава богу.
Для поэтической натуры щебет птиц звучит небесной музыкой. Герой рассказа воплотил эту старомодную метафору — различил и записал прекрасную мелодию, спетую на дереве в его саду. Но певчие птицы осенью улетают. Как теперь жить — без музыки?
Рэй Брэдбери , Рэй Дуглас Брэдбери
Рассказ написан в середине 1954-го года, но был издан только в 2008 году.
Ох уж это пустопорожнее будущее, в котором дракон подавился своим радиоактивным хвостом, а растерянные, сломленные люди, с лицами, обескровленными от взрывов, и шевелюрами, опалёнными до корней волос, с обугленной, покоробленной, обезображенной надеждой в сердце оглядываются назад…Ведь единственным способом избежать кошмарного настоящего в будущем, станет возможность отправиться в прошлое, и никогда оттуда не возвращаться…Рассказ написан в 1950-х гг.
Коварные венерианцы прибывают на Землю с целью использовать наших женщин для воспроизведения своего потомства. Но земляне словно испарились! Только кошки и собаки шмыгают по пустым городам в надежде вновь увидеть хозяев. Как? Почему? Захватчики в полнейшем недоумении.
Сколько раз муж и жена были в Париже? И сколько раз во время этих поездок они занимались там любовью? Герой рассказа сосчитал все и понял, что сейчас, непременно, скорее надо ехать в Париж. Потому что следующего года у них может не быть...
«– Так, – сказал я. – Твой муж – дурак.– Почему? – спросила жена. – Что ты такого сделал?Я смотрел с третьего этажа гостиницы. В свете фонаря под окнами прошел человек.– Это он. Два дня назад…»
Кто не спрятался, я не виноват! Он ощущал, как она летней ночью через весь город возвращается домой, где она ступила на мостовую и перешла улицу, стуча каблучками под июньскими вязами. В пустынном ночном безлюдье он вжился в её облик. В руках сумочка. Длинные волосы Лавинии щекочут шею. На губах слой помады. Не двигаясь с места, он шёл домой в полночной тьме. Она была хрупким, смутно белым мотыльком; он приколол её к створкам двери острой иглой ужаса. Вокруг этого экземпляра можно было ходить, сколько вздумается, и разглядывать, разглядывать. Пятеро милых девушек за последние два года. Тебе страшно?— Беги, — приказал он.Перевод опубликован в журнале «Нёман», № 8 2012 г.
Захват Земли инопланетянами может происходить бескровно и совершенно незаметно. Попробуйте вырастить у себя в подвале гигантские грибы с Великих болот и в вашу жизнь вторгнется нечто странное и страшное…
«Ему снилось, что он закрывает парадную дверь с цветными стеклами, – тут и земляничные стекла, и лимонные, и совсем белые, как облака, и прозрачные, как родник. Две дюжины разноцветных квадратиков обрамляют большое стекло посредине; одни цветом как вино, как настойка или фруктовое желе, другие – прохладные как льдинки. Помнится, когда он был совсем еще малыш, отец подхватывал его на руки и говорил:– Гляди!И за зеленым стеклом весь мир становился изумрудным, точно мох, точно летняя мята…»
«– Странные они какие-то, – сказал я. – Ну, эта мексиканская парочка.– В каком смысле? – спросила жена.– У них всегда так тихо, – ответил я ей. – Прислушайся.Наш дом стоял в самой глубине жилого квартала; в свое время к нему сделали небольшую пристройку, и, купив дом, мы с женой сразу решили, что будем ее сдавать. Располагалась она прямо за одной из стен нашей гостиной. Теперь же, замерев возле этой стены, мы различали лишь стук собственных сердец…»