10 days

Долго стою перед маленьким зеркалом и рассматриваю новые прыщи. Один над губой, два под носом и один на щеке. Все красные и набухшие, и только тот, что над губой уже с белой головкой. Начинаю давить, и тут же немеет кожа вокруг, а потом наливается острой болью. Из глаз уже текут слезы, но я все еще сдавливаю его двумя пальцами, и наконец слышу долгожданный треск. Щелкает дважды, а потом белое содержимое прорывается наружу и выстреливает прямо на стекло. Слюнявлю указательный палец и смазываю открывшуюся ранку, дальше вытираю краем рукава белые капельки на стекле. Сейчас час дня, и я недавно проснулся. Лицо отекло, во рту сухость и вкус протухшей колбасы, одну ноздрю заложило, а правая нога только что отошла от онемения. Спал долго, наверно, слишком долго, но как я мог проснуться? Там, во сне, я видел ее, точнее лишь образ, но я знал, что это она. В руках сжимала голубой блокнот и улыбалась. Она приблизилась ко мне медленно и мягко поцеловала, коснулась губ, и я ощутил слабое дыхание на коже. Потом проснулся и еще долго не открывал глаза, чтобы продлить сладкое чувство, щекотание крыльев бабочек о мои ребра.

Иду в душ, моюсь долго, не жалея горячей воды, стою и поливаю свою грудь потоками, а сам пребываю мыслями во сне. Вдруг резко вспоминаю вчерашний день и будто наяву вижу Светку, которая слишком близко, а потому судорожно вздрагиваю, и образ пропадает.

Мама на кухне, сидит за столом и читает какую-то старую книгу. Некоторое время стою в проходе, тихо и неподвижно, боясь, что от шума она вскочит и выпьет залпом бутылку водки. Потом сажусь напротив и вижу ее приветливую улыбку, хотя лицо отекшее и под глазами яркие и глубокие синяки или уже мешки, но когда она улыбается, то кажется невероятно красивой.

— Что читаешь? — спрашиваю и немного приподнимаюсь, заглядывая в книгу.

— «Унесенные ветром». В молодости ещё читала, очень любила этот роман. Какая здесь Мелани, добрая, настоящая леди, — мама улыбается шире и захлопывает книгу, — сейчас я тебе яичницу сделаю.

— А про что она? — хочу продолжить беседу, понимаю, как сильно мне не хватает нашего общения.

Мама начинает готовить, и некоторое время молчит.

— Ну, про девушку — Скарлетт, — говорит она, а я прислушиваюсь, потому что шипение масла перебивает тихий голос, — ее любили все мужчины вокруг, а она хотела того, который был недоступен.

— А в конце что? — вожу пальцем по скатерти и представляю, как могла бы выглядеть эта Скарлетт.

— Получила его, но поняла, что не любит, — отвечает мама, ставя передо мной тарелку с яичницей и кусочком хлеба, — зато у нее появился другой, который бегал-бегал за ней, а потом отверг, — мама смотрит на меня и хихикает, — тогда Скарлетт поняла, что любит этого второго.

— Она хотела то, что не может получить, а когда получала, то теряла интерес? — делаю вывод и дую на горячий желток.

— Да, именно, — мама кивает и кладет кусочек яйца в рот, словно он совсем ее не обжигает, — а вот Мелани, она была настоящей леди, и всю жизнь любила Скарлетт, хотя та пыталась увести ее мужа.

— Жуть, — констатирую я и наконец начинаю есть.

Яичница вкусная, в меру соленая и перченая, поэтому доедаю быстро. Перекидываемся еще парой фраз, потом мама рассказывает, что хочет сегодня увидеться с подругами и аккуратно добавляет, что пойдут в кофейню.

— Я, наверно, дома побуду, — отвечаю на вопрос мамы, чем собираюсь заниматься.

— А друзья?

— Хочу сегодня дома посидеть, может почитаю про Скарлетт.

Мама смеется и говорит, что лучше читать про Мелани, но почему-то после её рассказа меня не привлекает настоящая леди. А вот загадочная охотница — очень даже.

Спустя несколько часов моего бездумного сидения за компьютером раздается телефонный звонок. С третьего раза нехотя надавливаю на кнопку ответа. Был у меня телефон современный, сенсорный, с большим экраном, но почти год назад я его случайно разбил, и пришлось купить самый дешевый — кнопочный.

Звонит Санек, зовет меня гулять, отвечаю, что спрошу у мамы и перезвоню. Потом сижу и пялю в стену, раздумывая, хочу ли я встречаться с ними или нет. Санек и Машка меня не волнуют, но вот Светка вводит в ступор. Через время перезваниваю и соглашаюсь, потому что надеюсь, что отец Санька, возможно, сможет припугнуть моих врагов, чтобы те отстали.

Собираюсь тщательно, почему-то хочу выглядеть хорошо, сам не понимаю, зачем. Надеваю лучшие джинсы серого цвета, рубашку темно-синюю, верх расстегиваю на несколько пуговиц, не заправляю, достаю ботинки и обуваю вместо кроссовок, накидываю легкую куртку, жаль, она единственная, но я закатываю рукава, и вроде бы неплохо. Расчесываю волосы, укладывая их назад, видел, что так многие делают. Потом прощаюсь с мамой и вновь удивляюсь, какая она красивая, когда не пьет. Перед выходом надеваю старенькие очки с толстой оправой. Злюсь, когда вспоминаю звук трескающегося стекла и ботинок моего недруга. Встряхиваю головой, отгоняя мысли, не хочу портить настроение.