10-я танковая дивизия СС «Фрундсберг»

Теперь вернемся к 10-му разведывательному батальону СС, который мы оставили 20 апреля. 21 апреля батальон Бринкманна, теснимый войсками 3-й Гвардейской танковой армии, отходил на северо-запад. Как вспоминал унтершарфюрер СС Франц Видманн из штаба батальона, уже всем было ясно, что война проиграна. Однако о сдаче в плен речь не шла.

Поскольку батальон был еще боеспособен, то командование 9-й армии решило привлечь его для создания новой оборонительной линии у автобана Котбус — Кенигс — Вустерхаузен, на слишком растянутом южном фланге 9-й армии. Однако из-за стремительного наступления советских войск эта попытка не удалась: эсэсовцы прибыли слишком поздно. Тем не менее Бринкманну вместе с частями 21-й танковой дивизии удалось закрепиться на узком перешейке между озерами у Кенигс-Вустерхаузена. 2-я рота оберштурмфюрера СС Рудольфа Хармсторфа отчаянными усилиями отразила несколько советских атак. Здесь немцы оборонялись до 24 апреля, почти со всех сторон окруженные противником. Водитель бронетранспортера унтершарфюрер СС Ханс Михельсен вспоминал: «В ходе боев мы почти всегда оказываемся за русской линией фронта. Однако теперь мы можем захватывать русское снабжение, в особенности горючее, кроме этого, мы часто отбиваем немецкие машины и имущество, которые ранее попали в руки врага»[305].

На рассвете 23 апреля один из патрулей установил, что большое число советских солдат заняли маленькую деревню на северо-западе от позиций батальона, опасно нависнув над немецким левым флангом. 3-я рота оберштурмфюрера СС Стефана Фингера, насчитывающая всего около 20 человек, немедленно контратаковала. Советские солдаты в панике бежали, бросив оружие и амуницию. Такие маленькие победы отмечались до самого конца войны, но как-то изменить общую обстановку они, естественно, не могли.

25—27 апреля батальон Бринкманна упорно сопротивлялся близ Мотцена, а затем вел бои под Гросс-Керисом и Кляйн-Керисом. В ходе боев эсэсовцы захватили целехонький танк Т-34, на который краской нанесли белые немецкие кресты и ввели в строй. Во время боя у деревни Рагов части 3-й роты нанесли советским войскам чувствительное поражение: по немецким данным, только убитыми Красная армия потеряла 362 бойца[306].

Тем временем к 28 апреля советские войска полностью окружили 9-ю армию в районе Кляйн-Керис — Буххольц — Хальбе. Это окружение вошло в историю Второй мировой войны как «Хальбский котел», в который угодило около 200 000 немецких солдат. Обстановка в котле была еще та. Распространялись самые невероятные слухи: например, о том, что американцы скоро прекратят боевые действия и поддержат немцев в борьбе с «Советами». Кроме этого, окруженные войска подвергались активной советской пропаганде, главным образом со стороны комитета «Свободная Германия», созданного в СССР из немецких военнопленных, пожелавших сотрудничать с врагом. Через громкоговорители они призывали немецкие войска к прекращению борьбы и капитуляции. Однако успеха такая пропаганда не имела.

В таких условиях, под мощным давлением врага, командование 9-й армии начало готовить прорыв из окружения. 29 апреля в лесничестве Хаммер состоялось большое совещание командного состава 9-й армии, где наряду с командующим армией, командирами корпусов и дивизий присутствовали и командиры отдельных частей, в том числе и Хайнрих Бринкманн. На этом совещании и был составлен план общего прорыва из котла. При прорыве предполагалось бросить все лишнее, но только обеспечить эвакуацию раненых.

10-й разведывательный батальон СС должен был действовать вместе с 502-м тяжелым танковым батальоном СС штурмбаннфюрера СС Курта Хартрампфа — несколько оставшихся «Королевских тигров» должны были выступить в роли бронированного тарана отходящих войск. В передовых порядках разведывательного батальона шли пушечные бронетранспортеры «тяжелой» роты и 2-я рота Рудольфа Хармсторфа, затем двигался батальонный штаб во главе с Бринкманном, и замыкали движение остатки 3-й роты Стефана Фингера.

Батальон Бринкманна наступал в передовых частях южной группы прорыва. Участвовавший в прорыве унтершарфюрер СС Франц Видманн после войны рассказал о пережитом: «То там то здесь раздается ружейная стрельба, однако врага мы не видим. Вначале нам не оказывают противодействия, но вскоре все изменилось. При приближении к Хальбе ад обрушился на нас. Мощный огонь артиллерии засыпал населенный пункт фосфорными снарядами. Дома горят, аллеи деревьев, которые растут вдоль дороги, уничтожены. Подбитые машины блокируют дорогу. В нашей колонне начинается беспорядок, мы не знаем, куда и как нам нужно двигаться, чтобы выйти из города… Мы должны пересечь железную дорогу у шоссе Берлин — Котбус, вблизи от вокзала, чтобы выйти из населенного пункта. По дороге, идущей вдоль железнодорожной линии, которую мы хотим использовать, движение невозможно. То, что я здесь повидал, я не испытывал за всю войну. Два разбитых немецких танка, среди которых один "Тигр", сожженные грузовики, гужевые повозки, мертвые лошади, убитые солдаты. Все беспорядочно и в полном хаосе»[307].