100 магнитоальбомов советского рока

Сложно удержаться, чтобы не процитировать фрагмент из этого медитативного суперхита, посвященного парящему в стратосфере объекту. «В небе летает шизоид / Вы видели, как он летает? / Ах, Вы не видели? / А, Вы Стиви Уандер? / Тогда, может быть, Вы слышали, как в небе летает шизоид? / Вы слышали,

как он летает? / С каким прекрасным саундэффектом он летает? / Не слышали? А, так Вы — Бетховен? / Так Вы композитор, да? / Так это Вы сочинили песню «В небе летает шизоид»?»

Почти захлебывающийся дарксайдовский хохот в начале и издевательское инфернальное ржание в конце. После прослушивания подобных опусов перед глазами возникали образы материализующихся прямо из облаков гуманоидов — с антеннами на головах, трудовой книжкой за пазухой и книгой «Гиперболоид инженера Гарина» в когтистых лапах. Неопознанный объект под названием «шизоид» выглядел куда более многопланово и навязчиво, чем знаменитая летающая тарелка производства Гребенщикова-Гаккеля. Детище Коки напоминало то болтающуюся на нитке марионетку, то муху, бьющуюся между оконными рамами. В целом это был один большой прикол, но прикол вдохновенный и высокохудожественный...

Шел 1984 год. В распоряжении Коки оказался убогий советский ритм-бокс. Николай Павлович усилил свой электронный потенциал внедрением несложных ритмов, смикшированных, в частности, с синтезаторными мелодиями из фильма «Кабаре», фрагментами пластинки «Метаморфозы» Юрия Богданова и Эдуарда Артемьева, а также инструментальными вставками из «Dark Side Of The Moon».

Но наиболее эффектным и продуктивным шагом Коки стала его концептуальная интервенция в джазовую плоскость. Низкий баритон Николая Павловича сливался в единое целое с потрескивающими пластинками новоорлеанских диксилендов и вполне респектабельных джаз-бэндов вроде Лестера Янга или Каунта Бейси. Кока блестяще имитировал специфическую манеру пения черных блюзменов и даже мог создавать иллюзию прослушивания старого патефона в одном из пивных баров Среднего Запада... Представьте еще исполнение алкогольных куплетов про умственно отсталых гегемонов труда и районных депутатов — голосом Марка Бернеса в сопровождении оркестра Утесова.

В лирике Коки и его друзей — новосибирских музыкантов, звукорежиссеров и магнитописателей — присутствовали как минимум четыре основные темы. Во-первых, нетрезвые монологи извечного аутсайдера, который в редкие минуты просыхания и просветления демонстрирует вполне зрелые наблюдения: «Пусть лилипуты мы, а где тут Гулливеры? / А нету их — попрятались в кусты».

Второй темой песен Коки были пародийные стихотворения, исполняемые им под звуки ретро-мелодий: «Блондины не любят брюнетов, брюнеты не любят блондинов / Твой идеал — Нахапетов, мой идеал — Киндинов... / Ты плюс я — конечно же, минус / Мы — полюса земли / Тебе очень нравится Шишкин / Мне — Сальвадор Дали». И все это — в ритме фокстрота.

Третий вид опусов представляли психоделические изыскания — причем не только песни («Паранойя», «Шизоид», «Председатель Мао»), но и фрагменты радиопостановок (посвященный аварии в Чернобыле «Четвертый энергоблок») и даже «народные» сказки. Одна из сказок посвящалась приключениям Змея Героиновича — с упоминанием всех видов наркотиков — от «колес» до LSD...

Помимо легких эстрадных жанров в репертуар Коки входили социальные песни, насыщенные явной антисоветчиной и гротесковым сатирическим отображением действительности. Часть из них была посвящена войне в Афганистане («Давай, Егор!», «Иерусалим», «Убийство брата»), другая представляла открытую критику социалистического образа жизни. Многие из подобных композиций вошли в цикл, названный «ДИМАКОК», поскольку являлись совместным творчеством Коки и гитариста Дмитрия Селиванова. «Мы с Димкой в студии всегда сильно ругались, — вспоминает Кока. — Но работать с ним было интересно».

Селиванов играл на трубе (в песне «Районный депутат»), на скрипке (в неопубликованной композиции «На красном утесе»), накладывал вокал на мелодию из фильма «Кабаре» («Дается план») и пел несколько блюзов на превосходном английском языке. Сотрудничая с Кокой, гитарист «Калинова моста», «Гражданской обороны» и «Промышленной архитектуры» пытался взять «ортодоксальное мышление среднего советского человека, все эти идеи заплесневелые и довести это до некой степени абсурда — то есть играть совершенно страшную, монотонную музыку».

Реализация подобных планов просматривалась в композиции «Конституция», в которой Селиванов ровным голосом читал отдельные положения из Конституции СССР (право на свободу вероисповедания, неприкосновенность жилища, тайну переписки), наложив на весь этот бедлам ломовую гитарную партию.