100 великих дипломатов

Граф Верженн приобщил к своим стараниям австрийского интернуша Пенклера, совместно с которым, как сообщал в Петербург Обресков, «употребляют всевозможные средства для раздражения султана против России».

В Стамбуле Верженн приложил все усилия, чтобы склонить Порту к непризнанию Станислава Августа законным королем, так как его выборы проводились с грубейшими нарушениями всех правил. Французский посланник внушал султану мысль о необходимости совместно с Францией и Австрией создать единый фронт на пути аннексионистских устремлений России и Пруссии в Польше, для чего в первую очередь следовало отвергну легитимность избрания Понятовского.

Аргументы французского дипломата представлялись убедительными для той части приближенных султана, которая не соглашалась с линией великого визиря и рейс-эфенди, пошедших, по их мнению, на поводу русского резидента. Именно на этих недовольных сделал ставку граф Верженн, развернувший после провозглашения Барской конфедерации весной 1768 года бурную деятельность. Ему удалось руками недовольных организовать в августе того же года смещение великого визиря и рейс-эфенди и подтолкнуть султана к объявлению в октябре 1768 года войне русской императрице. Верженн с успехом справился с возложенной него миссией, используя выделенные ему для подкупа приближенных султана деньги.

Казалось бы, Людовик XV и герцог Шуазель имели все основания быть довольными графом Верженном, но в самый ответственный момент, когда султан готовился объявить войну России, граф Верженн неожиданно был отозван во Францию, где оставался не у дел вплоть до падения герцога Шуазеля. Всемогущий министр обвинил своего дипломата в бездеятельности, в том, что он плохо защищал интересы короля при султане и постоянно уступал инициативу русскому резиденту в Стамбуле.

Это была очевидная несправедливость, и многие понимали это «Шаузель закусил удила», — сказал по этому поводу графу Шарлю де Броль своему приятелю, граф де Сен-При, назначенный на место Верженна.

Граф Верженн покидал Стамбул с чувством внутреннего удовлетворения по поводу успеха его миссии. Война между Турцией и Россией должна была начаться со дня на день; правда, лавры достались его преемнику, но Верженн, надеялся, что еще заставит о себе говорить. И, действительно, через три с половиной года его имя стало постоянно упоминаться в связи успешно организованным им государственным переворотом в Швеци Назначенный в 1771 году посланником в Стокгольм, Верженн поддержив Густава III против знати и России и принял активное участие с совершенно им перевороте. А еще через два года граф Верженн возглавил всю французскую дипломатию, став последней значительной фигурой в ее дореволюционной истории.

В это время Франция переживала переломное время. 10 Мая 1774 года умер Людовик XV и престол занял его внук герцог Беррийский, провозглашенный Людовиком XVI. Руководителя министерства иностранных дел Людовик XVI и его «ментор» Морепа выбирали из двух кандидатур: французского посла в Неаполе барона де Бретойля и посла в Швеции графа де Верженна. Вначале Морепа и король хотели отдать предпочтение более блестящему Бретойлю, но назначили очень трудолюбивого, прилежного и порядочного Верженна в надежде, что он будет работать более коллегиально. Именно такой человек был нужен Морепа, ибо Верженн, как говорили в то время, не имел «окружения». У него не было другого покровителя, и он был всем обязан Морепа; таким образом, имелись кое-какие шансы, что он ему не изменит. Верженн, человек низкого происхождения, с заурядной внешностью, без всякого блеска, считался скорее старательным, чем одаренным работником. К тому же карьере Верженна отчасти мешала его женитьба на турчанке, бывшей рабыне, как говорили злые языки, на самом же деле вдове стамбульского врача.

Итак, Верженн занял пост статс-секретаря по внешним сношениям и государственного министра (как член Государственного совета). Приблизившись к новому королю Людовику XVI, он стал фактическим руководителем внешней политики Франции, занимая положение более независимое, нежели его предшественники на посту министра иностранных дел. Типичный представитель «дворянства мантии», он говорил о себе, что при дворе он «всего лишь буржуа».

Из его «мемуара» от 1774 года известно, что неизменными принципами его политики были, с одной стороны, желание опереться на союз с Испанией, а с другой — постоянная боязнь опасного отдаления Англии.

Союз, считал Верженн, был на деле более выгоден Франции, чем Испании, Англия действительно была вынуждена соблюдать осторожность в отношении Испании, с которой она вела крупную торговлю. Что касается Франции, то ее <Англию> не сдерживали никакие подобные соображения. Таким образом, для французов союз с Испанией был не только крупным козырем в случае войны, но и гарантией сохранения мира. «Если что-либо сдерживает и внушает уважение Англии, то только объединение Франции и Испании, уверенность, что первый пушечный выстрел против одной из них немедленно вызовет ответный удар обеих».