100 великих криминальных драм XIX века

Юноша протянул сапожнику конверт, адресованный «Господину командующему 4-м эскадроном 6-го полка легкой кавалерии. Нюрнберг». Сапожник проводил молодого человека до ближайшего поста городской стражи и сдал солдатам. Оттуда подростка направили к дому командующего Фридриха фон Вессенига. Того в этот момент дома не было.

Незнакомец вошел, не сняв шляпы, и на вопрос слуги, что ему нужно, косноязычно ответил, что его направили в этот дом и что он останется здесь, заключив при этом: «Хочу быть кавалеристом, как мой отец». Юноша показался слуге уставшим, голодным и жалким. Тот предложил незнакомцу мясо и пиво, но эти вполне типичные для немца вещи вызвали у него отвращение – он их выплюнул. Тогда ему дали черный хлеб с водой, и он с готовностью это съел. Очевидно, это была единственная привычная для него пища. В ответ на расспросы он вновь механически повторял, что хочет быть кавалеристом. Слуга отвел его на конюшню и предложил поспать на соломе.

Через несколько часов пришел фон Вессениг и услышал от домочадцев о странном госте. Командующий попытался разбудить парня. Увидев перед собой кавалерийскую форму, незнакомец принялся радостно рассматривать и щупать саблю, заявив, что таким хотел бы стать. Ему ответили, что он маловат ростом и может начать с пехоты.

«Нет, нет, не в пехоту. Я хочу быть вот этим. Почему нет?» – воскликнул парень. Потом он добавил, что у него есть опекун, который всегда велит ему снимать шляпу и добавлять «ваша милость».

Каспар Хаузер. Рисунок XIX в.

Молодой человек вел себя как шестилетний ребенок. Командующий не знал, что же с ним делать, и к восьми вечера доставил его в полицию. Там неизвестный повторял только три фразы: «Хочу быть кавалеристом», «Отведите домой» и «Не знаю». От постоянных передвижений по городу он очень устал и жалобно хныкал. Бедняга не понимал, где находится, и апатично рассматривал помещение. Ему принесли черный хлеб и воду.

Никто не знал, что с ним делать, ведь никакого преступления парень не совершил, и держать его под стражей не имело смысла. Но где его дом и откуда он взялся, было непонятно. Когда один из полицейских случайно вынул монетку, юное создание вновь испытало инфантильный восторг. Незнакомец вертел монетку, наслаждаясь ее блеском, и вдруг стал повторять: «Лошадка, лошадка», очевидно, намекая на монисто для сбруи.

Самое интересное полицейских ждало дальше. Перед парнем положили бумагу и перо, что выглядело довольно глупо, учитывая, что он и говорить-то не умел. Однако тот уверенно взял перо и написал «Каспар Хаузер». Именно так его и назвали за неимением другого имени.

Один из полицейских проводил Каспара в Фестнерову башню. Эта тюрьма была всего в нескольких десятках метров от участка, но Каспар плакал и спотыкался. Оказавшись в тюремной камере, он вдруг сказал, что у него уже была такая комната. Видимо, сходство этого помещения с тем, к которому он привык, подействовало успокаивающе, и он уснул.

Скоро полицейские привыкли к странному найденышу, дарили ему монетки и яркие ленточки, вызывавшие ассоциации с «лошадкой». Тогда ему принесли деревянную лошадку. Бедняга так обрадовался, что полицейские догадались: эта вещь ему знакома. Ему отнесли в камеру несколько лошадок, которых он пытался кормить хлебом, утверждая, что они едят. Однажды прищемив палец игрушкой, он сказал, что «лошадка кусается».

Прошлое покрыто тайной

Почему этот человек не умел ни ходить, ни говорить? Почему так странно воспринимал игрушки? Откуда он взялся и почему его где-то держали в заточении? Все эти вопросы так и останутся вопросами. К ним добавятся лишь версии.

Конечно, полицейские обратили внимание на вещи незнакомца. Они надеялись с помощью одежды Каспара прояснить его происхождение. Полицейский протокол свидетельствует, что на Каспаре была войлочная шляпа с желтой шелковой лентой и тонкой полоской красной кожи, внутри можно было увидеть почти стершееся изображение Мюнхена – отчасти это согласуется с фразами Каспара, произнесенными на старобаварском диалекте. Вокруг шеи обернут черный шелковый шарф. Кроме того, на нем была рубашка из грубой ткани и пестрый жилет, застиранный и не новый, и серая полотняная куртка, оказавшаяся фраком с обрезанными фалдами – то ли для удобства, то ли для конспирации, чтобы никто не узнал в незнакомце аристократа. Его брюки напоминали егерские. А тяжёлые ботфорты, подбитые гвоздями и лошадиными подковами, были молодому человеку малы, поэтому носки их оказались кем-то отрезаны, и пальцы ног Каспара торчали наружу, как в сандалиях. Зато вещи в карманах были примечательны – например, на одном из двух молитвенников была изображена корона, посыпанная золотой крошкой, а на носовом платке вышиты инициалы К.Х. Также имелся ключ, вызывавший естественный вопрос: от чего он? И наконец, роговые четки и небольшие молитвы, выпущенные в Праге, Зальцбурге, Бургхаузене. Но что это давало полицейским? По размышлении они сожгли одежду, решив, что она износилась.