100 знаменитых судебных процессов

Мария Антуанетта, лично переговорив с ювелирами, решила потребовать объяснений у самого де Рогана. 15 августа, перед выходом в придворную церковь, король пригласил к себе кардинала и лично допросил его. При тяжелом разговоре присутствовали также королева и два министра. Де Роган очень растерялся и даже не подумал отпираться. Тогда Людовику XVI стали известны имена еще троих людей, так или иначе имеющих отношение к исчезновению украшения, — супругов ла Мотт и графа Калиостро. При этом произошедшее напоминало настоящий детектив.

Так получилось, что королева недолюбливала кардинала — без особых на то причин, кстати. Можно сказать, что эта неприязнь досталась Марии Антуанетте «в наследство» от ее матери, Марии Терезии, которой де Роган не угодил еще в бытность свою послом в Вене. Кардинал был бы весьма не прочь изменить существующее положение вещей; он, похоже, был немного влюблен в королеву и очень хотел попасть в круг ее приближенных, тем самым поправив свою давшую трещину политическую карьеру. Тутто герцогу и подвернулась под руку некая госпожа ла Мотт.

Эта примечательная особа познакомилась с де Роганом приблизительно в то же время, когда доверчивый аристократ стал покровителем Калиостро. Собственно, и в высшее парижское общество женщина была введена стараниями новых знакомых. Следует сказать, что ла Мотт утверждала, что происходит по прямой линии от французского короля Генриха II (от внебрачной связи этого любвеобильного монарха); девичья фамилия ее была де Люз де Сен-Реми де Валуа. Но к тому моменту родня ла Мотт настолько обнищала, что к шести годам этой правнучке Франциска I приходилось. просить милостыню! В итоге, девочку пожалела богатая маркиза Буленвилье, которая взяла на себя расходы по обучению ребенка. Фактически ла Мотт выросла в доме своей покровительницы. В начале 80-х годов девушка познакомилась с неким де ла Моттом. Тот уверял, будто является графом знатнейшего рода, но его родословная «пропала в Бастилии». В данном случае судьба не ошиблась, позаботившись, чтобы эти два человека, имеющие склонность к шарлатанству, оказались связанными узами брака.

Трудно сказать, как госпоже ла Мотт удалось убедить окружающих в том, что она лично знакома с королевой и пользуется ее особой милостью. Но даже кардинал нимало не сомневался: эта женщина пользуется при дворе Марии Антуанетты большим влиянием.

В то время центром Парижа являлся сад и галерея дворца ПалеРояль. В конце весны 1784 года ла Мотт во время прогулки по саду познакомился с девицей легкого поведения, которая именовала себя модисткой, некой Николь Леге. Она обладала совершенно фантастическим сходством с королевой, и авантюрно настроенные супруги решили выдать Леге за Марию Антуанетту — трюк был рассчитан на де Рогана.

Итак, ему объявили: хлопоты госпожи ла Мотт увенчались успехом, и королева решила назначить ему тайное свидание в версальском парке. В ночь на 11 августа герцог пробрался в «боскет Венеры». Несмотря на то что это место находилось прямо у лестницы, рядом с дворцом, там было очень темно. Спустя несколько минут де Роган увидел «королеву» в белом платье из индийского муслина (подобные вещи очень любила Мария Антуанетта). Ла Мотты уговорили модистку оказать им эту услугу, даже не объяснив толком, в чем дело. За короткое присутствие в боскете Леге пообещали заплатить 15 000 ливров (при этом уплатили всего 4 000). Авантюристы привезли девушку в наемной коляске, предварительно подпоив.

Де Роган, увидев «королеву», поклонился до земли и поцеловал ее юбку. Леге что-то пробормотала, уронив розу, которую держала в руке. В следующее мгновение к ней подбежал какой-то «придворный», прошептал: «Сюда идут», — и модистка исчезла с места свидания. А кардиналу на память осталась роза; впоследствии он довольно долго носил этот цветок в драгоценной оправе.

Спустя 10 дней ла Мотт обратилась к Рогану якобы по просьбе королевы: мол, у Марии Антуанетты нет свободных денег, в то время как ей необходимо помочь семье бедного дворянина. Беспокоить супруга из-за 50 000 ливров королеве не хотелось, вот она и решила попросить кардинала о небольшой услуге. Видимо, от монаршей розы герцог совершенно ошалел. Он сам необходимой суммой не располагал и поэтому обратился за займом к богатому члену еврейской общины Серф-Бееру. Вечером того же дня ла Мотт получила на руки 50 000 «для передачи королеве». Ушлая дамочка удачно пристроила деньги, вложив их в покупку нового дома. Но она, похоже, устала от мелких афер; крупный куш могла принести разве что афера грандиозная.