1000 не одна ночь

Пошла вон? Интересно куда? Залезть под матрац? Под одеяло? Я бы с удовольствием пошла отсюда не просто вон, а куда намного подальше. Только для начала снял бы с меня ошейник я себя в нем чувствую скотом на привязи. Лошадью или коровой, а может сукой…как они нас называют на своем языке русскими проститутками и суками. Аднан спас меня от Максуда, но я не чувствовала ни благодарности, ни радости. Это не было спасением. Просто одно животное более сильное и уважаемое в стае отобрало свою добычу у другого. При этом неизвестно, кто более яростно раздерет жертву, мне почему-то казалось, что это далеко не Максуд и от ужаса сводило скулы и скручивало в узел желудок. Он говорил, что Аднан раньше делился с ним женщинами, отдавал их после себя, как рубаху с барского плеча. Говорил, что они вдвоем насиловали и мучали несчастных. Оставалось только гадать как мой хозяин потом поступит со мной, когда я стану для него пройденным квестом и какая участь более ужасна погибнуть сегодня от рук Максуда или быть втоптанной в грязь сапогами ибн Кадира?

Вдалеке слушался тихий скулеж, и я приподнялась на колени. Стараясь рассмотреть, что происходит за пологом палатки. Вспомнила как пес, который откусил руку Максуда выполз отсюда, оставляя за собой кровавый след. В палатке убрали почти мгновенно. Вынесли испачканные шкуры, затерли пятна крови на брезенте. Я не знала кто эти люди, но они не были бедуинами, на них была другая одежда свободные шаровары и совершенно голые торсы. На лицах черные татуировки похожие на орнаменты на руках Аднана. Почему-то казалось, что это клеймо, а не украшение. На их шеях кожаные ремни с петлей спереди. Я ужаснулась внезапному пониманию — это ошейники. А эти мужчины рабы. Они прислуживают Кадиру и его войску далеко не по доброй воле. Их выкрали, как и меня…вот так просто превратили их в низших существ. Все внутри содрогнулось от мысли что им прошлось пройти и как эти татуировки, вблизи больше напоминавшие ожоги, оказались на их лбах и щеках.

А если со мной поступят точно так же? Если потом меня превратят вот в такое безмолвное существо, готовое по приказу хозяина вылизывать языком пол?

Я не буду такой как они. Я скорее покончу с собой! Ему не превратить меня в свою подстилку. Я обязана бежать отсюда. Украсть мази Икрама, воду, сухофрукты и идти в противоположную сторону. Может быть мне повезет, и я спасусь, а нет, то хуже, чем здесь и сейчас быть уже не может. Пес заскулил снова, и я вспомнила как Максуд ударил его ножом, внутри все начало болезненно драть — не могу, когда кому-то больно мне самой становится очень плохо. Животное было ужасно жалко ведь он за меня заступился и спас мне жизнь. В отличии от его хозяина совершенно безвозмездно. Я бросила взгляд на флягу с водой принесенную Аднаном, потом на свою веревку — должно хватить чтоб выйти из шатра и доползти до пса. Я могу промыть его раны и напоить. Хотя бы что-то сделать для него. Но для начала я оделась в одежду, которую принес для меня Аднан. В длинную джалабею, как и у мужчин. Только белого цвета. Материя невероятно приятная к телу. Похоже на тончайший лен. Подвязалась плетенным пояском. На голову набросила белый платок. Завязывать его на голове я не умела. Схватила флягу и вышла из палатки, щурясь от солнца и оглядываясь по сторонам. Всем было наплевать на меня. Мужчины толпились рядом по несколько человек, некоторые лежали прямо на песке, курили кальян. Судя по всему, пока что отряд не собирался покидать свое место. Я увидела пса справа от шатра он лежал в песке, тяжело дыша, вывалив язык. Какой же он большой, неизвестной мне породы. Издалека вообще похож на огромного волка только с более длинной шерстью, которая топорщится в разные стороны.

Когда я приблизилась к животному на четвереньках пес приоткрыл глаза и предупредительно зарычал на меня. Чуть оскалив мощные белые клыки. Перед глазами промелькнула картинка как он отгрызает этими клыками руку Максуда и к горлу подступила тошнота.

— Я хочу тебе помочь…всего лишь промыть твою рану и дать попить. Тебе станет легче.

Острые бархатные уши пошевелились, и пес тяжело вздохнул.

— У меня даже есть пару кусочков лепешки и я отдам их тебе, если дашь посмотреть твою рану. Я подползла еще немного и тут же остановилась с дико колотящимся сердцем.

— Я боюсь тебя поэтому не рычи на меня.

Подползла еще немного и пес вдруг резко поднялся на передние лапы. А у меня дыхание от страха перехватило. Но он не шевелился, и я замерла.

— Хочешь сначала лепешку? Но так ведь не честно. Мы договаривались по-другому. Сначала я смотрю — потом ты получаешь кусок лепешки.

Пес склонил голову вправо потом влево. Рассматривая меня умными и жутковатыми глазами разных цветов.

— Ладно, держи кусочек.