1000 не одна ночь

Я открыла глаза и тут же об этом пожалела потому что ибн Кадир стащил джалабею через голову и оказался голым по пояс. Он стоял прямо передо мной. Огромный, блестящий от пота, темный, как бронзовая статуя. Каждая мышца рельефно выступает под кожей, кажется живой и перекатывающейся словно жидкое железо. Мощный торс, широкие плечи. На груди татуировка. Непонятная состоящая из хаотичного орнамента и сплетения букв как латинских, так и арабских. Я никогда в жизни не видела такого красивого мужского тела притом вживую и так близко. Накачанный, сильный, привыкший к нагрузкам, словно каждая пора источает бешеную звериную энергию. Идеальное до каждого изгиба. Я такие тела видела только в журналах. Кажется, что его кожа покрыта краской и чуть поблескивает особенно на выпуклой груди с маленькими коричневыми сосками и на кубиках пресса, где чуть ниже пупка за кромку штанов убегала тонкая полоска черных волос. Я пялилась на него и ничего не могла с собой поделать…мне кажется у меня даже приоткрылся рот в немом восхищении. Его тело излучало секс, настолько сильно, что даже я, далекая от всего такого вдруг почувствовала тяжесть внизу живота…впервые в жизни. Даже в горле пересохло.

Если бы он жил в моем мире женщины сходили бы по нему с ума, они бы резали из-за него вены, ползали на коленях у его ног. Но я была уверена, что и их женщины сходят по нему с ума точно так же. Потому что он слишком красив.

Я сделала еще один глубокий вдох, когда он снял куфию и пригладил рукой короткие черные волосы.

А дальше, я чуть не закричала — он стянул штаны и нисколько не смущаясь залез в корыто. Едва его шаровары упали к его ногам, и он сделал несколько шагов к алюминиевой лохани, я зажмурилась с такой силой, что перед глазами запрыгали мушки. Но ничто не помогало забыть вид его голых ягодиц сильных и округлых, сжимающихся при каждом шаге. Я стояла с закрытыми глазами, а он смеялся. В голос.

— Ты знаешь, что нашим женщинам запрещено так рассматривать своего господина? Тебя бы могли избить за это палками. Тебе понравилось то, что ты увидела, Альшита? Я страшный или красивый в твоих глазах?

У меня пылали щеки их кажется, как ошпарило и в горле резко пересохло. Губы пошорхли, как жатая бумага.

— Отвечай, когда я задаю вопросы — тебе понравилось?

— Нет! — и вздернула подбородок. Не хватало еще показать ему, что мне понравилось смотреть на его тело. Он принялся растирать себя мочалкой, расплескивая воду в разные стороны, а я смотрела куда угодно только не на него.

— Твои «нет» оставь для твоих русских мальчиков в далеком прошлом. Здесь женщины говорят своим мужчинам только «да, мой господин».

Он намылил волосы и смыв с них пену тряхнул головой, брызги долетели даже до меня.

— Подойди ко мне, Альшита.

— Меня зову…

— Плевать! Слышишь? Мне плевать как там тебя звали твои неверные. Здесь я буду тебя называть так, как я захочу. Сюда подойди, я сказал.

Я медленно подошла и даже не поняла, как тащу за собой его чистые вещи.

— Положи их и иди ко мне.

Судорожно сглотнув я отрицательно качнула головой.

— Я притащу тебя силой.

Медленно положила вещи и осторожно подошла.

— Стань на колени.

Едва я успела опомниться как он дернул меня за руку, и я упала перед корытом. Он стиснул пятерней мои волосы на затылке, удерживая возле себя. Повел рукой по моему подбородку, вниз к груди. Пальцы на затылке причиняли боль, а другая рука касалась едва-едва, очерчивая контуры соска, потирая его ногтем, заставляя сжаться в тугой комок. На каждое касание под кожей паутинкой разбегались электрические нити, они тянулись куда-то между ног, где вдруг все стало быстро пульсировать. Это напугало еще сильнее, чем его близость.

— Страшно? — спросил шепотом и именно он прозвучал не просто страшно, а до дикости неожиданно окатил дрожью все тело. — А вот так?

Пальцы сжали вершинку, и я всхлипнула, пытаясь вырваться. Слишком остро и слишком чувствительно. Пульсация между ног сменилась покалыванием, словно все опухло и стало мокрым.

— Не надо, — прозвучало прерывисто и очень жалобно.

— Надо…, - эхом мне в губы, — хочу тебя взять! Сейчас!

В то же мгновение он развернул меня спиной к себе и выплескивая воду из корыта поднялся в нем во весь рост. Но я его не видела, я дико и судорожно пыталась вырваться, удерживаемая одной рукой за волосы, а другой под ребрами. Еще один рывок опять лицом к себе, приподнял, тяжело дыша через оскаленный рот мне в губы. Ужас и что-то еще первобытно неконтролируемое, панически сильное накрыло меня с головой, лишая рассудка. Его дыхание жжет и сплетается с моим, и я смотрю на его губы такие выпуклые, такие влажные и темные, порочные…и представляю, как они вгрызутся в мой рот… и в тот же момент до истерики не хочу этого.

И вдруг снаружи послышался голос Рефата.

— Аднан, брат, мы засекли людей Асада. Рыскают по нашему следу.

— Кууууусохтак…я зубббииии*!. Бери людей отловим ублюдков.

— Подай мне полотенце и чистые вещи. Быстро!