11/22/63

Голос звучал, словно с намеком и как-то так, вкрадчиво. Если бы я был совсем посторонним, вообразил бы себе женщину немного за тридцать, а не такую, которой сейчас должно быть где-то около шестидесяти в ту или другую сторону. «Это голос,  — подумалось мне, — человека, который пользуется им профессионально. Певица? Актриса? Возможно, наконец, какого-то другого типа лицедейка?» Ни одна из этих профессий не могла иметь ничего общего с Дерри.

— Мое имя Джордж Эмберсон. Я знал вашего брата Гарри, когда-то давно. Вот попал в Мэн, да и подумал, не встретиться ли с ним.

— Гарри? — удивленно переспросила она. — Ох, Боже мой! Это было в армии?

Да или нет? Я думал быстро и решил, что это не годится для моей истории. Многовато потенциальных ловушек.

— Нет, еще в Дерри. Когда еще мы были детьми, — сошло на меня вдохновение. — Мы вместе играли в Центре. В одной команде. Тусовались вместе.

— Ну, мне жаль вам об этом говорить, мистер Эмберсон, но Гарри умер.

На какое-то мгновение меня зацепило. Вот только это не действует по телефону, не так ли? Я выжал из себя:

— Ох, Господи, мне так жаль.

— Это случилось очень давно. Во Вьетнаме. Во время операции Тет[252].

Я сел, ощущая в желудке тошноту. Я спас его от хромоты и небольшой умственной отсталости только для того, чтобы лет на сорок сократить ему жизнь? Ужасно. Операция прошла успешно, но пациент умер.

Тем временем шоу должно было продолжаться.

— А что с Тони? А вы сами, как вы там? Вы были маленькой девочкой тогда, давно, еще катались на велике с дополнительными тренировочными колесиками. И пели. Вы всегда пели. — Я был в состоянии выдавить из себя хиленький смешок. — Господи, как вы тогда нас сводили с ума.

— Единственное, где я теперь пою, это паб Беннигена, на караоке-вечеринках, но у моего голоса не было отдыха. Я дискжокей на радио WKIT[253] в Бангоре. Знаете такую профессию — диск-жокей?

— А как же. А Трой?

— Ведет la vida loca [254] в Палм-Спрингс[255]. Он в нашей семье еще тот богач. Сделал кучу денег на компьютерном поприще. Начинал с самых низов, еще в семидесятых. Обедает со Стивом Джобсом[256] и всякими такими другими. — Она рассмеялась. Смех ее звучал фантастически. Я мог бы поспорить, что люди по всему восточному Мэну настраиваются на ее волну, только бы услышать этот голос. Но когда она вновь заговорила, тон у нее понизился, и весь юмор из голоса исчез. Солнце зашло за тучу, где-то так. — Кто вы на самом деле, мистер Эмберсон?

— Что вы имеете ввиду?

— Я веду программы по уик-эндам, мне звонят по телефону разные люди. Субботняя передача — домашний аукцион… «Эллен, у меня есть мотоблок, почти совсем новый, но не могу больше за него платить, приму любое предложение выше пятидесяти баксов». Такого типа звонки. Каждое воскресенье у меня политика. Народ звонит, чтобы покритиковать Раша Лимбо[257] или наоборот — призвать Глена Бека баллотироваться в президенты. Я ориентируюсь в голосах. Если бы вы дружили с Гарри в те дни, когда существовал наш Центр, вам сейчас должно было быть за шестьдесят, а это не так на самом деле. Судя по голосу, вам не больше тридцати пяти.

Господи Иисусе, она настоящая снайперша.

— Люди говорят, что голос у меня все еще молод. Я уверен, вам тоже такое говорят.

— Красивый финт, — сухо отозвалась она, и эти слова уже прозвучали по-старчески. — За мной года тренировок и практики, отсюда и солнечные интонации в голосе. А что за вами?

Приемлемого ответа выдумать я не смог, и промолчал.

— И еще одно, никто никогда не ищет по телефону приятелей, с которыми тусовался в начальной школе. Да еще и когда прошло целых пятьдесят лет, такого просто не бывает.

«Можно было бы уже и повесить трубку, — подумал я. — Я получил то, ради чего звонил, и даже больше, чем мне было нужно»

. Но трубка словно приклеилась к ладони. Я не был уверен, что смог бы ее отпустить, даже если бы увидел, что огнем взялись шторы в гостиной.

Когда она вновь заговорила, в голосе ее прозвучала догадка.

— Вы тот?

— Я не понимаю, о чем вы…

— Кто-то там был еще в тот вечер. Гарри видел его, и я тоже видела. Вы — это он?

— Какой вечер? — Вот только прозвучало это «аойоуечеа», так как губы у меня занемели. Ощущение было, словно кто-то накрыл мне лицо маской. Снегом подбитой.

— Гарри говорил, что это был его добрый ангел. Я думаю, что вы и есть он. Так где же вы были?

Теперь ее слова стали тяжелыми для понимания, так как она начала плакать.

— Мэм…Эллен... вы говорите что-то непонятн...