111 опер

Музыка

Жанр «Руслана и Людмилы» можно определить как народно-эпическую, сказочно-фантастическую оперу, воспевавшую героические странствия, верную любовь, победу добра над злом. Отличаясь масштабностью и статуарностью, она сочетает в себе хоровую ораториальность, развитые вокальные партии, включающие арии и ансамбли, пышное экзотическое зрелище, связанное с танцевальной пластикой. Наряду с богатством вокальной мелодики и вокальных форм очень велика роль оркестра, его многообразных тембровых красок. Русский национальный мелос соседствует с ориентальным.

Ослепительно яркое звучание увертюры словно концентрирует потоки солнечной энергии, живописует богатырскую мощь древней Руси, прославляет верную любовь. В среднем разделе слышатся отголоски борьбы, звучат «аккорды оцепенения», связанные со сценой похищения Людмилы; в заключение проходит причудливая гамма Черномора, после которой еще ярче загораются светоносные аккорды, открывавшие увертюру.

I акт примечателен развернутой интродукцией. На фоне торжественных звучаний оркестра и хора арфой и фортепиано имитируются переборы струн гуслей Баяна, с достоинством открывающего свадебный пир песней «Дела давно минувших дней». Ему вторит мужской хор, напев которого эпически суров. После хора-славления молодых звучит вторая песня Баяна «Есть пустынный край», вновь обрамляемая радостным хором «Светлому князю и здравье и слава». Лирическим центром акта является каватина Людмилы «Грустно мне, родитель дорогой». Хор «Лель таинственный» с архаичной мелодией прерывают «аккорды оцепенения», которые знаменуют вторжение злых фантастических сил. Общее настроение выражено в знаменитом каноне «Какое чудное мгновенье!». Завершается акт призывом Ратмира «О витязи, скорей во чисто поле» и мужественным квартетом с хором «Дорог час, путь далек».

II акт открывается симфоническим вступлением сумрачного, таинственного характера. Причудливый отрывистый мотив, интонируемый деревянными духовыми инструментами, рисует образ Наины. Баллада Финна «Добро пожаловать, мой сын» основана на простой песенной теме, полной душевного благородства. Центр 2-й картины составляет рондо Фарлафа «Близок уж час торжества моего», написанное в традициях итальянских арий для баса-буффо. В 3-й картине — большая ария Руслана «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями». Ее величавое скорбное вступление приводит к полному героического воодушевления основному разделу, который сменяется лирическим обращением к Людмиле.

В III акте вслед за обвораживающим оркестровыми красками вступлением нежно струится женский Персидский хор («Ложится в поле мрак ночной»), основанный на подлинной иранской мелодии. Каватина Гориславы «Любви роскошная звезда» отличается драматизмом. Извилиста и прихотлива как затейливый восточный узор мелодия арии Ратмира «И жар и зной сменила ночи тень», в которой композитор использовал подлинный татарский напев. Грациозны, полны изящества танцы обольстительных дев Наины.

IV акт открывается помпезной музыкой, рисующей царство Черномора. Яркий контраст составляет печальная ария Людмилы «Ах ты доля долюшка», своей простой мелодией близкая протяжной русской песне. Выход Черномора сопровождается гротескным маршем. Сюита восточных танцев включает медленный пластичный турецкий, более быстрый арабский и стремительную мужественную лезгинку (две темы, на которых она построена, наиграл Глинке художник Айвазовский, слышавший их от крымских татар).

Основное место в 1-й картине V акта занимает мечтательный и проникновенный романс Ратмира «Она мне жизнь, она мне радость». В заключительной картине главенствуют хоры: «Ах ты, свет Людмила», проникнутый глубокой печалью, близкий ему по настроению «Не проснется птичка утром», а в финале — жизнеутверждающий «Слава великим богам», воспроизводящий музыку увертюры и тем самым стройно завершающий оперу.

А. С. Даргомыжский

1813–1869

Даргомыжский — композитор‚ продолживший традиции Глинки внесший новую, драматическую струю в русскую музыку, уделявший большое внимание психологической разработке образов. Его значение в истории отечественного музыкального искусства определяется не только собственным творчеством, но и тем влиянием, которое он сказал на своих младших современников, композиторов «Могучей кучки».