112

Прорыдавшись, Рита, наконец, встала и замялась.

– Инна Алексеевна, а можно я еще у вас попрошу денег на проезд? Так расстроилась, даже кошелек забыла… И карточку…

– Да откуда ты знаешь мое отчество? – удивилась Инна.

– Так Вас Борис Матвеич только так и называл всегда… – и слезы снова полились из ее глаз. Зажав их платком, Рита пошла вниз по лестнице. – Как мы все теперь будем… Без него…

«Надо же – вздохнула Инна. – По отчеству называл… Как отец Рите был… Да она же просто ребенок. А Боре всегда хотелось дочку. У него точно ничего не могло с ней быть, он же не педофил, в конце концов… Да и не такая уж она и красивая… А вообще, как это по-русски: прийти, чтобы поддержать человека, поплакаться в его плечо, скинуть на него все свои негативные эмоции, взять платок и денег в долг – и считать свою миссию выполненной.»

Бориса привезли в родную больницу.

– Можно пустить к нему детей?

– Да, и пусть разговаривают рядом с ним. Можно брать за руку. Только проводочки никакие не трогать! – Пригрозил врач мальчишкам и оставил их одних.

Инна зашла в палату и чуть не заревела, увидев Бориса. Нельзя. Рядом дети. А он лежит такой отрешенный и не видит их. Он всегда кого-то спасал, кого-то лечил, он никогда не просил помощи, и было дико думать о том, что сейчас спасать и лечить нужно его самого. Она проглотила слезы и взяла себя в руки.

– Привет… Поздоровайтесь с отцом! – Инна села на табуретку рядом с Борисом. – Ну, как тебе тут отдыхается? Слинял, чтобы мои овощи не есть?

Пашка стоял, прислонившись к Инне, подавленный, пугливо озираясь по сторонам, зато Матвей тут же побежал смотреть проводочки.

– Папа умер? – тихо спросил Пашка мать на ухо.

– Нет, что ты! Он просто спит, и пока не может проснуться! А мы будем будить его… Матвей, тебе же сказали ничего не трогать! Лучше расскажи папе, как у нас дела.

– Что рассказать? – Инна и сама, не знала, что. Во время их последней встречи она со злостью отправила мужа спасать бомжей…

– Мне сегодня приснилось… – начал Матвей.

– Нет, ты расскажи лучше про свои дела, – перебила его Инна. – Что в садике нового? – Свои сны Матвей рассказывал по полчаса, и было не понятно, что ему действительно приснилось, а что он просто придумал сам.

– Какие дела? Я ничего такого не сделал! – задумался Матвей. – А в садике всё давно старое.

– Ну расскажи, как нам сегодня соседка сверху принесла банку лечо и варенье, например. И мы все лечо тут же съели, а что делать с вареньем? Никто, кроме тебя, Борь, это варенье у нас не ест. Ну? Продолжай, Матвей…

– Ага, принесла. – Кивнул Матвей. Разговор не клеился. При чем тут эта еда?

– Ладно, давай свой сон! – сдалась Инна. Пусть лучше Матвей болтает всё подряд, чем сидеть в тягостном молчании.

– Ну так вот, – воодушевился Матвей.– Был такой длинный коридор. И папа стоит в самой середине, а за ним ангелы стоят, много ангелов. И вот они решают, куда папа пойдёт дальше – назад или вперёд?

Инна обомлела.

– Ну рассказывай, рассказывай…

– А перед папой такая чашка без ручки стоит. И приходят к нему люди, которым он сделал хорошее, и кладут в эту чашку свои сердечки. И младенчик пришёл, о котором он рассказывал, и мальчик без ноги пришёл, и девушка с целой головой… даже какой-то грязный человек в папиных ботинках пришёл. И ещё многие. И все положили, сколько могли. Всё, что у них было, положили. А самый главный ангел заглянул в чашку и говорит: «Мало!»

– Как это – мало! – возмутилась Инна, вытирая глаз. – Как мало, он десятки, сотни людей спас!

– Мама, он сказал мало! Этого не хватит, чтобы папе вернуться назад по коридору. Он сказал, зачем ему возвращаться, если даже жена в эту чашу не положила…

Инна больше не могла сдерживаться.

– Всё, ладно, пойдёмте домой… Идите, я сейчас догоню. – Она дождалась, когда дети выйдут, разревелась и обняла мужа.

– Боря, я верю тебе! Я просто так верю, и мне не нужны доказательства твоей невиновности. Я прошу тебя, если можешь – просто будь. Будь на земле, рядом с нами. И если даже не хочешь с нами – будь там, где тебе будет легко и спокойно, только пожалуйста, будь живым! И прости мне мою глупость, если сможешь!..

Похороны молодого пожарного собрали на кладбище больше сотни коллег со всего города и просто сочувствующих жителей. Друзей у Макса было много.

Майя сама нашла её. Искала среди толпы, и вдруг увидела маленькую фигурку, стоящую в стороне, будто меньше всех имеющую право находиться в эту минуту рядом с Максом. На ее лице не было боли, не было страха или всего того, что люди называют тоской. На ее лице светилась любовь. Майя просто догадалась, что это та самая Алена, о которой Макс говорил ей во время их последней злополучной встречи.

Майя сама заговорила с ней. Она знала, что Алена понимает ее, и ей было важно просто высказаться.

– Алёна?.. Простите, я знаю, что это не моё дело… Я просто знакомая Максима. Он рассказывал о Вас… К сожалению, не так много, как мог бы… У меня есть знакомые в госструктурах… Думаю, мы быстро получим Вам квартиру. А пока, если хотите, конечно, можете у меня жить.