12 новых историй о настоящей любви (сборник)

Все предприятие от начала до конца оборачивается сущим мучением. Пусть Джиллиан и в хорошей форме благодаря своему спортивному прошлому, но ее руки и ноги кажутся совершенно неподъемными. Время от времени она просыпается и пытается нас оттолкнуть. Один раз она так сильно меня пихает, что я отшатываюсь назад.

– Вот подстава! – говорю я, вытирая мокрый лоб.

– Но тащить ее три этажа придется мне, – возражает Пьер, крепко обхватив Джиллиан за талию.

– Нам бы вообще не пришлось этого делать, если бы… – Я замолкаю на полуслове, но слишком поздно.

Пьер резко вскидывает голову.

– Если бы что?

– Не важно.

– Ты не одна так к этому относишься, – говорит он напряженным голосом, и я понимаю, что молчаливое перемирие, которое мы заключили в машине, закончилось. – Давай прекратим жалобы и просто поднимем ее наверх, чтобы покончить с этим?

Я никогда не замечала, сколько препятствий на пути к квартире Одри: ворота, дверь подъезда, дверь на лестницу. Когда пятнадцать минут спустя я вставляю ключ в замок, я начинаю думать, что все эти меры безопасности излишни.

– Как… такой маленький человек… может… быть… таким… тяжелым… когда вырубается? – кряхтит Пьер, волоча Джиллиан в спальню в дальнем конце квартиры.

Кровать уже увезли, как и остальную мебель. Остался только надувной матрас, на котором Одри будет спать до отъезда в Сан-Франциско. Пьер укладывает Джиллиан на слегка сдувшийся матрас, а я накрываю ее одеялом до самого подбородка. Она скидывает одеяло и ложится на бок, избавив нас от необходимости ее переворачивать, потому что из фильмов я знаю, что пьяным нельзя спать на спине.

– Черт! – восклицает Пьер, когда мы выходим из спальни. – Это и правда была подстава! – Он сгибается пополам, упершись ладонями в бедра, и дышит ровно, но тяжело.

– Хочешь чего-нибудь попить перед обратной дорогой? – Мне показалось, что вежливо будет предложить.

Он кивает, и мы направляемся на крошечную кухню, где я надеюсь обнаружить что-нибудь, из чего можно пить. На кухонном столе стоит невысокая башенка пластиковых стаканчиков рядом с рулоном бумажных полотенец.

– Полагаю, вода из-под крана – лучшее, что я могу тут найти.

– Вода из под крана тоже вода, – отвечает он, и я наливаю стакан, который он быстро осушает. Его кадык двигается при каждом глотке.

Я делаю шаг в сторону, чтобы он смог сам налить себе еще, и открываю холодильник. Маринованные огурцы исчезли, осталось только одинокое коричневое яйцо на верхней полке. Одри обожает готовить. Мне неприятно видеть ее кухню такой опустевшей.

Из дальнего конца коридора раздается надрывный гортанный стон.

– Од, – еле слышно кряхтит Джиллиан. – Оди, мне надо… Од…

Мы бегом возвращаемся в спальню, где Джиллиан безуспешно пытается встать с постели. В конце концов она сдается и валится обратно, свесив голову с края матраса.

– Меня сейчас…

Я бросаюсь в ванную и едва успеваю подставить ей мусорное ведро. Она изрыгает рвоту. Пахнет ужасно. Я отхожу в сторону, а Пьер держит ее косички. Ее светло-коричневая кожа почти побелела, но он говорит ей, что все будет хорошо – тем же голосом, что и в машине.

Он садится с ней рядом, пока она кряхтит и отплевывается, безуспешно пытается выдавить из себя еще рвоту и наконец падает обратно на матрас. Я приношу ей стакан воды и Пьер уговаривает сделать пару глотков, прежде чем она снова уснет.

– Слушай, я не хочу, чтобы ты думала, что Джилли какая-нибудь пьяница, – говорит Пьер, поднимаясь с матраса. – Она иногда выпивает лишнего, когда нервничает, а она очень нервничала по поводу сегодняшнего вечера.

Я озадаченно хмурюсь:

– По поводу вечеринки?

– По поводу того, что ей придется смотреть, как все прощаются с Одри. Она считает… – Он понижает голос, хотя с матраса уже доносится невозможно громкий храп. – Она считает, что вы все ее ненавидите за то, что она забирает у вас Одри.

Мне следовало бы его заверить, что, конечно, мы не ненавидим Джиллиан, потому что Одри взрослая девушка и никуда бы не поехала, если бы сама не захотела, но я ничего такого не говорю. Справедливо это или нет, но часть меня и правда ненавидит Джиллиан. Она ведь и правда отбирает у меня мою сестру. Если бы Одри не встретила Джиллиан, она бы осталась в Чикаго. Она обожает Чикаго. Даже когда улицы покрываются льдом и кучами грязного мокрого снега, а термометр показывает двузначные числа со знаком минус, Одри говорит, что это ее любимый город.

– О! – вскидывает брови Пьер. – Так она права.

– Никто не ненавидит Джиллиан по-настоящему. – Я колеблюсь, боясь, что мой голос будет звучать слишком хрипло, как каждый раз, когда я думаю про отъезд Одри. – Просто мы очень любим Одри, вот и все.

Он кивает. Глядя мне в глаза, показывая, что услышал меня. Он понимает.

– Нельзя ее так бросать, – вздыхает Пьер, когда мы идем обратно по коридору. – Она испугается, если проснется тут одна. А если с ней что-то случится… Мне лучше остаться с ней. Конечно, если твоя кузина не будет против.