12 новых историй о настоящей любви (сборник)

На Эл была белая майка, на контрасте с которой ее смуглая кожа сияла. Мы переглянулись, она по обыкновению нахмурилась. Подошел Красавчик, она сурово глянула на него. Он пожал плечами и отошел. Мы с Эл уселись на диван. К нам подсел Загорелый.

– Классно выглядите, дамы! – сказал он, положив руку мне на колено. Я вдруг поняла, что хочу лишиться девственности. Но А рядом не было.

Мы с ним выиграли в танцевальном конкурсе. Он прекрасно целовался. Он жил в гостевом домике Джона Дэвидсона. У него был мотоцикл. Мы попали в аварию. А что, если бы всерьез пострадала? Мама бы так на меня разозлилась. А может, она бы и не заметила, потому что так волнуется за папу. Может, разбиться на мотоцикле вместе с А было бы лучше, чем смотреть, как папа медленно умирает от рака, а потом как мама умрет от тоски по нему.

Я сделала глоток пива.

– У моего отца рак, – сказала я Загорелому. Он наклонился ко мне поближе и повернул голову ухом к моему рту.

– Что?

– Ничего, – ответила я.

– Может, поднимемся наверх?

– Давай.

Эл осталась сидеть на диване, презрительно закатив глаза. Эл была из нас самой умной. Осенью она пойдет в Гарвард. Она станет ветеринаром.

Загорелый отвел меня в спальню на втором этаже. Он достал флакончик с белым порошком и высыпал его на зеркало. Мне вспомнилось то зеркало, которое мы выиграли в конкурсе. Я положила его на туалетный столик, засыпанный кучей бижутерии из пластика и стразов.

А потом я отстранилась от собственного тела, пока он стягивал с меня джинсы и трусы и входил в меня. Было не так уж и больно. Может, из-за танцев – мне кажется, я порвала плеву, когда танцевала. А может, у меня просто высокий болевой порог. Или просто на самом деле я была где-то далеко-далеко.

Эм была права: я чувствовала себя по-другому. Но не более зрелой. Наутро мне было ужасно плохо – как никогда в жизни. Все мое тело горело ядовитым жаром. Может, это реакция организма на ощущение, что тебя поимели?

Тоска по А была такой сильной, как ветра, бушевавшие в то лето, как палящее солнце, оставлявшее ожоги на моей коже. Но я не выбрала А. Каким-то образом, из-за всех своих печалей, сомнений, страхов и годами накопленных негативных мыслей я выбрала другой путь – отдаться Загорелому.

Любовь может быть такой странной и печальной. Иногда сложно понять, почему иногда мы выбираем одних людей и избегаем других. Почему мы так отчаянно ищем что-то, а найдя, бежим прочь.

Пройдут годы.

Эм будет счастлива замужем и станет арт-директором в кино. Мы с ней поссоримся, когда я наконец скажу ей, что устала от ее указаний. Она скажет:

– Ты не знаешь, что такое любовь. Я была тебе лучшим другом, о каком можно только мечтать.

Может, она и права.

Джей будет героическим офицером дорожно-патрульной службы. Выйдет замуж, родит двоих детей.

Эл станет успешным ветеринаром и будет по-прежнему одинока, красива и умна.

Мы перестанем общаться.

Может, А по-прежнему будет жить в бунгало в Голливуде, работать графическим дизайнером, придумывать свои журналы и слушать панк. Может, он лысеет, а даже если и нет, все равно продолжает брить голову. Может, он по-прежнему носит свои тяжелые ботинки. Может, у него есть дети. Мальчик, который играет в подпольной рок-группе. Девочка, которая увлекается рисованием. Может, он недавно пережил развод и как раз подумывает снова начать встречаться с женщинами.

Я потеряю обоих родителей: один умер от рака, вторая – от горя. У меня будет двое горячо любимых детей, и спустя пару лет после развода я как раз начну думать о том, что пора бы снова начать ходить на свидания. Я буду нравиться себе гораздо больше, чем когда я познакомилась с А, но это по-прежнему будет требовать ежедневной работы над собой.

Ответом на все вопросы станут слова. Так было всегда.

Я напишу для вас рассказ про А. Может, он сделает вашу жизнь лучше. Или просто поможет вам почувствовать хоть что-то. Жить. Этот рассказ будет и для самого А. Может, он когда-нибудь его прочтет.

Стефани Перкинс

Через 90 минут сверните на север

Мэриголд ненавидела июль. Во-первых, в июле было еще жарче, чем в остальные летние месяцы. Воздух так и набухал от влажности. Пот струился по телу. А ливни, то и дело случавшиеся во второй половине дня, приносили больше неудобств, чем облегчения. На тучи уже тошно было смотреть.

Она ненавидела солнцезащитный крем и липкие белые разводы, которые он оставлял на коже. Ненавидела насекомых: клещей – переносчиков болезни Лайма, и неугомонных москитов, которые противно жужжали в уши и всегда предпочитали ее всем остальным. Ненавидела, как взъерошивались и пушились ее волосы. Но больше всего она ненавидела плавящиеся от жары парковки.

Такие, как эта.