12 новых историй о настоящей любви (сборник)

Если это звучит чересчур драматично, прошу винить Китта. Он вроде как заразил меня этим за лето. Он актер. Да боже мой, он даже свое имя пишет с двумя «т» для пущей оригинальности, хотя при рождении ему дали самое обыкновенное имя «Кит». Впрочем, не то чтобы мой Китт был самым обыкновенным.

Итак, это была его идея – с самого начала назначить дату расставания и ждать этого дня, как некоторые парочки ждут годовщины или совместной поездки. Я в этом не очень-то разбираюсь. Он мой первый парень. (А я у него третий, о чем он любит мне напоминать.)

О, покупатели!

К моему киоску подходит мамаша в бейсболке с эмблемой «Питтсбургских пиратов» в сопровождении двух девочек в одинаковых бирюзовых топиках. Они явно местные. Впрочем, тут все местные. Никому не придет в голову проехать больше сорока миль, чтобы сходить в «Королевство чудес». Это здешний парк аттракционов, и довольно потрепанный – немногим лучше бродячего цирка.

– Добрый день, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно. – Чем могу помочь? – Я уже давно скучаю тут над своей «Повестью о двух городах», размышляя, как такая тяжеленная книга может считаться классикой.

– Мы только хотели спросить, – обращается ко мне дама (явно собираясь спросить меня, где туалет), – не знаете ли вы, где здесь ту…

– Пройдете мимо водяной горки, – объясняю я, – под вывеской «Мороженое», потом направо мимо беседки, где все курят, хоть и запрещено. Точно не проскочите!

И вот – оп-ля – они уже исчезли из виду. В начале лета я бы попытался впарить им брелок или кепку, или что угодно. Это ведь моя работа, а я люблю делать свою работу на «отлично». Но, работая в сувенирном киоске в провинциальном парке развлечений, быстро понимаешь, что большинству людей от тебя нужно только узнать, где туалет. Редко кого интересуют футболки за двадцать долларов, и еще реже – толстовки за тридцать. И кто бы мог их упрекнуть? Погодка тут обычно как в аду, только еще с вероятностью грозы.

Я смотрю на небо в надежде на хмурый диккенсовский день, но никаких признаков облачности не наблюдается.

– Хорошо хоть, – сообщаю я пролетающей мимо чайке, – что мне уже доводилось переживать несчастную любовь.

Да, я люблю Китта. Во всяком случае, мне так кажется. Но, с другой стороны, когда-то я любил пиццу, а потом выяснилось, что у меня непереносимость лактозы, и сейчас я едва ли по ней скучаю. Я вообще и думать не думаю про пиццу.

Кучка мелюзги с визгом пробежала мимо киоска, не останавливаясь. У одной девчонки в руках воздушный шарик с эмблемой «Королевства чудес», который тащится за ней как воздушный змей. Я открываю «Повесть о двух городах» и пытаюсь вчитаться в тот же абзац, над которым сижу уже дня три. Или даже четыре.

Но тут я слышу:

– Простите, сэр?

И помимо воли расплываюсь в улыбке.

Это Китт подкрался к моему киоску. Кто бы еще стал называть меня «сэр»? У «сэров» не бывает прыщей. «Сэры» способны отрастить приличные бакенбарды.

– Не могли бы вы, – продолжает он, – подсказать мне, как пройти к «Туннелю любви»?

Я захлопываю книгу. На глаза уже наворачиваются слезы. Мои глаза – как собака Павлова, а голос Китта – как звон колокольчика.

– У нас нет «Туннеля любви», – отвечаю я, точно как в день нашего знакомства. Он решил повторить всю сцену: подкрался к моему киоску с вопросом про «Туннель любви» после того, как мы целую неделю украдкой переглядывались в затхлой раздевалке для сотрудников. Даже в беспощадном свете флуоресцентных ламп выглядел он потрясающе. И, в отличие от ребят на физкультуре, тоже на меня смотрел. Тут я и пропал.

– Да что это за парк развлечений, где нет «Туннеля любви»? – возмущается он, продолжая спектакль. У него всегда и везде спектакль. – Я бы хотел побеседовать с управляющим. – Китт кладет руку на мою книгу, но я, по тайной причине, отстраняюсь.

– Ха-ха, – говорю я, – ну все, хватит. – На нем сценический костюм. Вопреки правилам парка. За это я и цепляюсь: – Тебе нельзя сюда в этом выходить!

Я говорю это, просто чтобы сменить тему, чтобы разозлиться на него за что-нибудь. Когда я злюсь на Китта, я меньше его люблю.

Я смотрю время в телефоне. Следующее представление начнется через десять минут.

– А ты еще даже не в гриме!

Три раза в день Китт играет в тематическом представлении. То еще зрелище. «Королевству чудес» не удалось заполучить права на нормальные песни, поэтому представление состоит из паршивеньких музыкальных номеров в стилях разных эпох. В попурри на тему пятидесятых нет ни одного хита пятидесятых. Попурри на тему семидесятых похоже скорее на музыку восьмидесятых. Приблизительно угадать эпоху можно только по парикам.

– Подумаешь, – Китт потирает подбородок, будто проверяет свежесть персика. – Сегодня последний день. Не буду гримироваться – дам коже отдохнуть.

Кожа у него и без того идеальная.

Я скрещиваю руки на груди. За Киттом уже собралась небольшая очередь.

– Людям нужно узнать, где туалет, – говорю я, указывая на посетителей, нетерпеливо обмахивающихся безнадежно устаревшими картами парка. – А у тебя представление сейчас начнется! – я снова смотрю на телефон. – Через семь минут!