125 rus

ослепительно яркие события жизнь.

* * *

Знаете, есть такой дорожный знак «выезд на набережную»? В красном треугольнике

машина срывается с обрыва и падает в воду? Вода – это три волнистые линии. Самый

роковой знак, мне всегда казалось. Вроде бы все предопределено. Не «Берегись! Можешь

свалиться в воду!», а так, будто ты уже летишь туда. Интересный знак, всегда притягивал

мое внимание. Сказать больше, он меня завораживал.

И тут я его взял и не заметил. И задумался о чем-то своем. О важном, как и все

вышеописанное. Дернулся и крутанул руль в направлении, противоположном дороге.

Безумный импульс, фатальный. Вот так сюрприз! Ларго – великолепная машина, очень

мощная. Микроавтобус пробил ограждение и я вылетел. Прочь, куда-то извне. В небо,

наверное. На первый взгляд. На второй взгляд – притяжение работало как прежде. И мы

летели в море. Небо и море – что может быть круче? Я обожаю автомобили, особенно

свой собственный! О черт, о черт, это выносит мне мозг! Мы остались вдвоем, Nissan

Largo и я, и мы совсем скоро должны были умереть, утонуть, захлебнуться. Какой

кинематографичный момент. Вы только посмотрите!

Всегда мечтал раскинуть руки в стороны и воображать, будто лечу, на огромной

скорости. А теперь отчего-то не могу разжать пальцы и по-прежнему сжимаю руль. Это

есть то самое, что называется страх? Мне терять нечего, но отпустить руль никак не могу.

По идее, всё заняло несколько вдохов-выдохов, а вон зато сколько мыслей сразу.

Машина упала в море. Грохнулась. Рухнула. Замертво. Покачалась на волнах. Машина

была тяжелой. Я видел, как вода начала просачиваться в салон, замочила педали и мои

башмаки. Автоматическую коробку переключения передач и злополучный словарь

топонимов. Логотип «Мицубиси» на моей футболке. Становилось тяжело. Ларго был куда

тяжелее меня, тянул меня за собой вниз еще быстрее, вода тоже была очень тяжелая.

Горькая и соленая. «Морская вода – это моя кровь». Так, кажется, она сказала тогда.

Горькая зелень. Полынь-лазурь. Машина шла на дно. Я не открывал двери, не рвался вон,

не плыл на солнышко. Привет героям-подводникам.

Давление. Давит. Давило. Выдавило стекла и горькое море хлынуло на меня всем

Посейдоновским гневом. Посейдон сбросил Аякса со скалы. Перечитайте Гомера. Как

корабль назовешь, так он и поплывет. Меня зовут Аякс. Я свое отплавал. Посейдон

запустил трезубцем в мой микроавтобус. Мы не добрались до Японии. Мы даже до

Находки не смогли доехать. Нептун грозно вышиб хвостом лобовое стекло. Кусты

водорослей ластились и обнимали. Ворох морской капусты. Солнечный августовский день

в Приморском крае уходил в небытие. Я его больше не видел и не слышал. Приморский

край, регион-125 RUS, с его сладкими августами был там, высоко, и мне больше никогда

до него не допрыгнуть. Чем ниже, тем глуше, тем темнее, там, на дне безопасно,

глубоководные пространства, там нет тесноты.

Я отпустил руль. Он был уже никому не нужен. Я смотрел вперед, и надо же,

насколько быстро адаптируешься ко всему – больше не было тяжело, не было ни

давления, ни боли, ни опасений перед неизвестностью. Я смотрел вперед, и сколько воды

шло внутрь моих легких – где вода, там и жизнь. И сколько растений колышется и

резвится вокруг меня, о черт, о черт, о да, прямо океанская оранжерея, о да, полно их, они

меня так и окружили, как жаль, что не получается улыбаться, надо будет

попрактиковаться на досуге. Мой бог, ты мой бог, и твое море божественно, ты,

Мутноокий Спрут, бог, ты, Нептун-Посейдон, ты, Кракен, утоли же мою жажду, я

пришел, о да, о черт, я готов, о да, о да, о черт, и я вытягиваю руку, и как просторно, здесь

нет тесноты, здесь нет тесноты, здесь нет тесноты.