Ефименко А.О.

125 RUS

МОСКВА 2010

УДК 82

ББК 84

Ефименко А.О.

«125 RUS», - М.: ООО «РусНеруд», 2010. - 194 с.

ISBN 978-5-411-00104-4

УДК 82

ББК 84

ISBN 978-5-411-00104-4

Иллюстрации Тетки Аиды

Содержание

Пролог

Часть 1

«А» – Аэропорт

«Б» – Багульник

«В» – Владивосток

«Г» – Географические названия

«Д» - Де-Фриз

«Е» - Емар

«Ж» – Женьшень

«З» - Зеленый угол

«И» - Икра

Часть 2

«К» – Китай

«Л» - Ли-Фудзин

«М» - Маньчжур

«Н» – Невельской

«О» - Океан

«П» - Подводная лодка

«Р» - Русский остров

«С» - Сопки

«Т» - Тайга

Часть 3

«У» - Уголь

«Ф» - Фуникулер

«Х» - Хасан

«Ц» - Циклоны

«Ч» - Черепаха Бохайского царства

«Ш» - Шамора

«Э» - Эгершельд

«Ю» - Юл Бриннер

«Я» - Япония

«Я, как волна, что

Ветер несет на скалы,

Даже краткие

Воспоминания о

Ней разбиваются в пыль.»

(Минамото-но Сигэюки, I в. н.э.)

Пролог

Есть ли преимущество у человека, чей голос, четкий и поставленный, может временами

при необходимости уподобляться раскатам грома, перед человеком немым (но не

глухим)? Конечно же, есть, и преимущество это очень весомо. К такому выводу я то и

дело приходил в течение своей не очень длинной, и не весьма богатой на происшествия

жизни, и случай, положивший начало описываемым в этой книге событиям, лишнее тому

подтверждение.

Возвратившись с прогулки (в теплое время года я люблю совершать вместе с Мариной

ежевечерний моцион в сквере, да и кто же этого не любит), я застал батюшку своего в

легком подпитии и тяжелой разговорчивости. Неудивительно, что подобное сочетание

зачастую выливается в ожесточенную полемику, ругань и обострение давно затертых и

затоптанных временем конфликтов. В нашем случае спор обычно достаточно быстро

выдыхался, так как отец, направляя всю энергию свою в вербальный аппарат, брызгал

слюной, острил, язвил и придумывал новые виртуозные обличения, а я, в свою очередь, в

зависимости от ситуации качал-кивал головой и бурно жестикулировал. Не получив от

меня ответной агрессии, которая была бы лишь зеркалом его агрессии, но озвученная

мною, батюшка дергал плечами, сплевывал «тьфу на тебя» и уходил на кухню, где

полночи пил вино и читал книги. Поутру я нередко находил его спящим на форзацах

Дэвида Чандлера или Горация Вернета, с пустой бутылкой Шардоне рядом.

В такие дни я брал ключи от его машины и ехал с Мариной на карьер или куда-нибудь

еще выше, на озера. Там мы разводили костры и прыгали через них, размахивая руками,

ощущая в эти моменты что-то сродни языческому экстазу. Я привозил с собой

отксерокопированные листы с отрывками моих любимых поэтических произведений,

чтобы Марина их декламировала. Она тысячу раз читала мне «Евгения Онегина» и

«Чайльд Гарольда». Мне всегда был очень близок этот образ романтического героя,

разочарованного и одинокого, покидающего родные края и отправляющегося вдаль,

навстречу новым неизведанным горизонтам, куда-нибудь на восток, в экзотические

страны. Марина называла это незавершившейся фазой юношеского максимализма. По

большому счету, я был с ней согласен, потому что возраст и ход жизни медленно, но

верно стачивали весь шипованный нигилизм отважных юных протестующих, обкатывали

острые углы их характеров, не оставляя не то что возможности, но даже желания гнуть

свою и доселе гнутую-кривую линию. Тем не менее, я всегда искренне восторгался

людьми, в которых жила идея… Равно как и музыкой, и другими видами искусства –

честными, имеющими свой вектор и свою цель. Меня прямо-таки завораживали хиппи,

приковывающие себя цепями к Пентагону в знак протеста против войны во Вьетнаме (вы

только вслушайтесь: «протеста против…» - да эти два слова сами за себя уже все говорят),

или французские студенты в 1968 году. К сожалению, о большинстве таких примеров я

узнал из печатных изданий, хроник или же по телевидению, самому воочию наблюдать

подобное не приходилось. Однако, сам я в глубине души всегда надеялся когда-нибудь

если и не стоять на баррикадах, то хотя бы поднять воротник, грозно сдвинув брови,

развернуться и, прихрамывая как сами знаете кто, уйти откуда-то куда-то навсегда.

Шанс совершить такое действие и выпал мне тем злополучным вечером, когда в

разгаре очередной жаркой ссоры папаша, глядя на меня испепеляющим взглядом, вдруг

изрек: «Завтра чтобы духу твоего здесь не было! Аякс, в ночь я тебя, конечно же, не

выгоню, но завтра иди куда хочешь». Окинув взглядом комнату, население и уют которой

составляли стеллаж с компакт-дисками, кактусы в горшках и ненавидящий меня отец, я

получил на свою голову озарение, достойное бульварных романов: больше тут делать

нечего. По крайней мере, мне. Как пелось в рекламе из моего детства: «Такая маза в жизни

бывает только раз».