13 дней января

«…Моя жизнь прошла в общежитиях, тесных каморках, снятых в аренду. Я так тосковал, так тосковал по квартире, на двери которой было бы мое имя…Но, к сожалению, порой и квартиры не приносят человеку счастья. Четыре стены и потолок служат лишь для того, чтобы скрыть от соседей то, как ты несчастлив…»

…О Боже, что написано в тех листах, что остались в луже? Что там написано?…Пробило одиннадцать часов, и стрелки двинулись дальше. Он не стал бы покидать свое любимое занятие, но телефонный звонок заставил его дрогнуть. Нажал на кнопку и услышал пьяный голос Имрана:

– Чем занят, дорогой?

– Да так, ничего…

– Что ты там бубнишь?

– Говорю, что собираюсь спать…

– Ну и ну, разве в праздник спят? Я позвонил потребовать с тебя магарыч.

– Почему?

– Приходи к нам – увидишь. У нас шикарное застолье.

– Поздно ведь… В это время…

– Вовсе не поздно. Мы приготовили тебе сюрприз…

– Что за сюрприз?

– Она тоже у нас…

– Кто?

– Не прикидывайся незнайкой. Разве мы слепые? Не видим ваши отношения? Я о Гюльнар. Давай быстро, ждем…

Он чуть ли не бежал по безлюдной улице. Его сопровождала огромная луна.

Ну и дела, Зейнаб проснется утром и увидит, что его нет. Вот будет скандал! Надо придумать приличную отговорку. А с какой стати Самед отпустил Гюльнар? Наверно, отправил с ней одного из детей. Он всегда так поступает, когда собирается компания. Но ведь компании всегда собираются днем, до вечера. А сейчас так поздно. Надо еще и Новый год встретить… Во всяком случае, интересно, как Гюльнар уговорила Самеда…

Вот и окно Имрана. Свет выключен. Наверно, шутники танцуют. Как им взбрело в голову отметить Новый год вместе? Ведь по дороге домой об этом даже не заикнулись…

Да, вот и блок. Кажется, третий этаж. Вот и дверь. «Аскеров Имран Аскер оглу».

Нажал на звонок. Он тоже обязательно укажет золотыми буквами на своей двери: «Джафарли Эйюб Али оглу». Чем он хуже Имрана?

Еще раз нажал на звонок. Наверно, сердце Гюльнар тоже так яростно бьется. Да нет, ей, может быть, совсем безразлично: придет Эйюб или нет. Скорее всего, сейчас она шушукается с подружками – Мединой и Зибой…

Он долго звонил в звонок. Они что, не собирались открывать ему дверь? Каждый занят своим, кому есть дело до звонка?!

Принялся ждать, не отводя пальца с кнопки звонка.

Когда, наконец, послышался звук отпираемого затвора, на сердце полегчало. Решил упрекнуть хозяина за столь долгое ожидание. Но…

Увидев вышедшие из орбит глаза посиневшего Имрана, растерялся.

– Я… ты… – промямлил он.

Имран долго не сводил с него глаз и вдруг внезапно расхохотался. Затем быстро посерьезнел:

– Ты что, дурак, не соображаешь, что нельзя тревожить людей по ночам?!

– Ведь… Ты… Компания…

– Это была шутка. Какой же ты болван!.. Дорога обратно казалась длиною в вечность.

Шаги путались друг в друге, сердце бешено колотилось. К тому же он плакал. Рыдал, как ребенок.

Не знал, почему в голове крутилась лишь одна мысль: дымящееся счастье роскошных дворцов никогда не согреет ледяное несчастье жалких лачуг… Роскошные дворцы… Жалкие лачуги… Дымящееся счастье… Ледяное несчастье… Не согреет… Ни за что не согреет… Еле-еле добрался до своего двора. Который час? Идти домой совсем не хотелось.

Свет фонарного столба падал на одну, свет луны – на другую сторону лужи. В полосе этого ближнего и дальнего света медленно покачивались бумажные кораблики… Поднимаясь тяжелыми шагами по ступенькам, вспомнил вдруг, что на одном из листов в луже написаны именно те слова, которые только что по пути вертелись у него в голове.

Остановился. Надо было подобрать листы…

3 января

Сердце настолько перегружается горем, что однажды просто не выдержит тяжести и погрузится в глубину тела.

* * *

Звезды все одинаковы. Просто кому-то они могут казаться яркими, а кому-то – тусклыми.

* * *

Кто-то обнимает свою любимую, а кто-то – свои колени…

* * *

Двух поэтов – Осипа Мандельштама и Иосифа Бродского, имевших особую значимость в русской поэзии, объединяло многое. Главное – это то, что сравнительно простая жизненная философия, начатая первым, спустя 60 лет была основательно доработана вторым.

Холод, докучающая темнота от слабого света фонарей. Игрушечные волчата на новогодних елках. Небо, напоминающее мертвое полотно. Куча чужих и безразличных людей вокруг. Утомленный жизнью в убийственной степени. И утешение от проглатывания сладких пилюль… – Осип Мандельштам.

Постоянная очередность тусклых осенних и зимних пейзажей. Жажда света и тепла. Ноша на человеческом плече подобно пыльце на лепестке цветка. Натюрморт, состоящий из ветра, сырости и обледеневшего моря. Злые и голодные люди на очереди продовольствия. Капля, желающая идти против течения… – Иосиф Бродский.

И протест внутри, крик души, затем шепот, и в конце молчание каждого…

Силентиум!!!

* * *