«13-й апостол» Византии и Крестовые походы

Зиму 1090—1091 г. император решил провести в столице, оставив войско опытному полководцу Николаю Маврокатакалону. Однако печенеги направили сильный отряд в Хироваки, едва не погубив Римского царя с горсткой воинов, когда тот направлялся в Константинополь. Но тут Алексей I Комнин показал, что он не случайно слыл талантливым полководцем еще в юношеские годы. Умелым маневром он заставил печенегов разделить свои силы, а затем по очереди разгромил каждый из их отрядов. Царь с триумфом явился в столицу, но, к сожалению, этой локальной победой далеко не устранив опасности ее захвата варварами. Уже через 2 недели, весной 1091 г., печенеги стояли в предместьях Константинополя. Пожалуй, это был самый опасный момент в истории Византии – ее существование висело на волоске[276].

Положение было столь плачевным, что царь написал открытое обращение ко всем государям европейских христианских держав, передав его через своего друга графа Роберта Фландрского. Живописав в послании все беды и ужасы, свалившиеся на Византию, Алексей I констатировал: «Я сам, облеченный саном императора, не вижу никакого исхода, не нахожу никакого спасения. Итак, именем Бога умоляем вас, воины Христа, спешите на помощь мне и греческим христианам. Мы отдаемся в ваши руки, мы предпочитаем быть под властью латинян, чем под игом язычников. Пусть Константинополь лучше достанется вам, чем туркам и печенегам. Итак, действуйте, пока есть время, дабы христианское царство и – что еще важнее – Гроб Господень не были для вас потеряны. Дабы вы могли получить не осуждение, но вечную награду на Небеси»[277]. Едва ли эта редакция письма является подлинным посланием царя – об этом мы будем говорить ниже, но, безусловно, верно передает отчаяние византийцев и их василевса.

В этот момент Комнин вновь проявил все свои лучшие качества. Он организовал военный лагерь возле города Энос, имевшего удобный морской порт и хорошее сообщение с другими территориями, и направил сюда последние остатки флота и новые отряды воинов, укомплектованные из новобранцев периферийных фем. Сам царь 16 февраля 1091 г. во главе отряда из 500 всадников отправился к Хировакхаму, куда уже устремились турки и печенеги. И он успел в город ранее неприятеля, который расположился на соседнем холме, что в значительной степени предопределило следующий успех, которого не пришлось ждать долго.

Печенеги несколько легкомысленно разделили свои силы, и, несмотря на очевидное численное превосходство врагов, Комнин решил бить их поодиночке. Рано утром его армия зашла в тыл одному из печенежских отрядов и напала на них, одержав быструю победу. Затем император приказал своим воинам переодеться во вражеское платье и поднять захваченные флаги. Когда воины второго отряда появились на горизонте, они приняли переодетых византийцев за своих товарищей и мирно двинулись к ним навстречу. Но тут ромеи напали на них и нанесли печенегам тяжелый урон, захватив также много пленных.

19 февраля 1091 г. император с войском вышел из города, чтобы дать печенегам новое сражение. В это время к нему подошли подкрепления под командованием Георгия Палеолога и других византийских аристократов. Однако, опасаясь нового поражения, печенеги уклонились от сражения, и в Константинополе началось ликование по поводу удивительного спасения города и самой Римской империи[278].

Но, конечно, до спокойствия было еще далеко. Вскоре выяснилось, что к Эносу направилась еще одна печенежская орда. В ответ император приказал кесарю Никифору Мелиссине пополнить свою армию добровольцами и наемниками из славян и двинуться на защиту города. В направлении Эноса выдвинулась и половецкая орда под главенством ханов Боняка (1070—1167) и Тугоркана (1028—1096). Настроения среди степняков были таковы, что они с легкостью могли объединиться и с печенегами, и с такой же легкостью напасть на них – все зависело от конкретной ситуации. По всему выходило, что в сражении у Эноса должна была решиться судьба Византийской империи: Комнин уже знал о параллельных переговорах половцев с печенегами. Без всякого промедления император отправил послов к половецким ханам с предложением посетить его лагерь. Они прибыли и, растаявшие от уважения, проявленного к их персонам и богатых даров, объявили, что завтра дадут печенегам сражение. Единственное, что их волновало – доли при разделе будущей добычи.

Вечером накануне сражения весь византийский лагерь погрузился в глубокую и трепетную молитву Богу. «Алексей не возлагал надежд ни на воинов, ни на коней, ни на свои военные хитрости, но всецело полагался на Высший Суд. Солнце опускалось за горизонт, а воздух, казалось, озаряли не только лучи солнца, но и яркий свет других многочисленных звезд. Каждый воин укрепил на своем копье и зажег как можно большее число светильников и свечей. Голоса воинов достигали небесных сфер и даже, можно с уверенностью полагать, возносились к самому Господу Богу».