«13-й апостол» Византии и Крестовые походы

Тогда император сам взялся за дело: он собрал новую армию и повел ее в поход, сделав «дневку» в городе Дафнутия, располагавшемся в 40 км от Константинополя. Сербы, наслышанные о мужестве и полководческом таланте Алексея I Комнина, поспешили заключить новый мирный договор. Но, наученный горьким опытом, василевс потребовал, чтобы жупан лично прибыл в его лагерь с повинной, и Вукан не посмел противиться. В подтверждение своих слов о мире жупан отдал в качестве заложников двух своих племянников – Уроша и Стефана Вукана[286].

Казалось бы, все складывалось хорошо, но Византийского царя ожидало уже новое испытание. Очередной претендент на царский титул, на этот раз сын покойного императора Романа IV Никифор Диоген (1070—1094), решил испытать свою судьбу. Поставив свою палатку рядом с шатром василевса, он ночью спрятал меч под одежду и вошел в царскую опочивальню, где служанка веером отгоняла комаров от лица спящих императора и императрицы.

Казалось бы, все способствовало тому, чтобы завершить начатое, но внезапно судорога сковала члены Никифора, и он поспешно покинул шатер, решив на следующую ночь привести свой замысел в исполнение. Наутро заговорщик подготовил другой план. Он узнал, что Константин Дука, сын Марии Аланской, которого царь взял в первый раз на войну, чтобы приобщить к воинскому искусству, пригласил Комнина в баню. Поэтому Диоген решил сделать засаду на дороге, но попался на глаза верному Татикию, который без труда разоблачил его.

Никифор Диоген бросился бежать, надеясь найти спасение в имении Марии Аланской, но по дороге 17 февраля 1094 г. был задержан братом царя. На следствии Диоген дал показания против многих знатных сановников и самой Марии Аланской, которая, как он утверждал, знала о готовящемся заговоре против Алексея I. Император был потрясен – открылось, что множество самых близких царю людей, включая бывшую возлюбленную Марию Аланскую, готовили ему погибель. Но внешне он не подал виду, что ему все известно, и предал наказанию только Никифора Диогена и его ближайшего помощника, некогда блистательного полководца Кекавкамена Катакалона. Они были ослеплены и отправлены в ссылку.

Затем последовала интересная сцена, в равной степени демонстрирующая и снисходительность царя, и его ум. На следующий день император созвал всех вельмож, имена которых значились в показаниях Никифора Диогена, и кратко поведал им о планах узурпатора. Вокруг раздались грозные крики в адрес Диогена и славословия Алексею I Комнину, которого все сановники желали иметь своим василевсом. Царь остановил их: «Не надо шуметь и запутывать дело, ведь, как уже сказано, я даровал всем прощение и буду к вам относиться как прежде». Тем самым он показал, что ему известно о заговоре гораздо больше, чем он озвучил при встрече с аристократами. Потрясенные сановники разошлись по домам, славя милость и доброту Алексея I Комнина[287].

Осенью 1094 г. вновь зашевелились степняки – на этот раз половцы, одна из орд которых пригрела у себя самозванца, называвшего себя очередным сыном царя Романа IV Диогена. Половцы легко признали его «императором» и решили «защитить» права самозванца, выступив в поход на Константинополь. В ответ настоящий царь собрал войско и решил лично возглавить его. Многие близкие сановники горячо отговаривали императора, уже давно вышедшего из поры молодости и много раз раненного на полях сражений. Но Алексей, который, по словам дочери, в это время «не доверял даже самому себе, не хотел руководствоваться соображениями своих близких; он возложил все решения на Бога и просил Его решения». Все решил жребий, который бросил патриарх Николай Грамматик (1084—1111). Две записки легли на алтарь, и одна, на которой было начертано решение идти в поход, оказалась в руках архиерея. Для царя этого было достаточно, чтобы укрепиться в первоначальной мысли.

Выступив против половцев, Комнин разделил армию на несколько самостоятельных отрядов, командование которыми доверил самым известным и талантливым полководцам – Георгию Палеологу, Никифору Мелиссину, Иоанну Тарониту, Георгию Ефворвину, Константину Умбертопулу. Сам он занял Айтосский перевал, где и получил известие о переправе половцев через Дунай – они напрямую рвались к Адрианополю. Началась тяжелая война, где успех долго не давался в руки византийцев. Наконец, в одном из сражений император нанес степнякам сильное поражение – их погибло не менее 7 тысяч человек и еще 3 тысячи попали в плен. Сам самозванец был схвачен, отвезен в Константинополь и там ослеплен. Но основная борьба была все еще впереди, и только летом 1095 г. императору удалось окончательно отбросить половцев обратно. Затем, получив известия о новых турецких набегах на Востоке, царь вернулся в Никомидию, где предпринял успешные меры по укреплению границы[288].