13 сокровищ

Флоренс потянулась к сахарнице, посыпала свою клубнику со сливками и передвинула сахарницу дальше по столу. Таня тут же отдала ее Фабиану. Она в жизни не стала бы пользоваться сахарницей после того, как к ней прикоснулся брауни; и никто из присутствующих не знал Таню настолько хорошо, чтобы с уверенностью сказать, посыпает она обычно сахаром клубнику или нет.

Уорик первым попробовал клубнику, и на его физиономии возникло отвращение. Он сплюнул в салфетку.

— Это соль!

Он протянул руку к кувшину с водой.

— Ты уверен? — спросила Флоренс.

— Еще бы!

Рука Фабиана замерла в воздухе, рот был слегка приоткрыт, разочарованный взгляд прикован к ложке.

— Кто последний наполнял сахарницу? — спросила Флоренс.

— Я, — ответила Таня виновато. — Сегодня утром.

Флоренс схватила загубленный десерт и вытряхнула его в мусорное ведро.

— Ради бога, в другой раз постарайся быть более внимательной!

Таня прикусила губу, радуясь, что Уорик успел попробовать десерт. Она была в ярости, что он рассказал бабушке о происшествии в лесу, хотя дал слово молчать. Она злилась на них обоих за тот бессердечный разговор, который недавно подслушала.

Настроение Уорика испортилось, он извинился и ушел. Вскоре за ним последовала Флоренс.

Фабиан перегнулся через стол и слегка толкнул Таню в бок.

— Я точно знаю, утром в сахарнице был именно сахар. Я посыпал им кукурузные хлопья.

Таня пристально смотрела на него.

Ленивая усмешка расползлась по лицу Фабиана.

— Когда же ты подменила его?

— Что?

— Подменила на соль. Когда ты сделала это?

— Что? Ты думаешь… думаешь, это я сделала?

— А что, нет?

— Нет, — холодно ответила Таня. — Зачем?

Фабиан усмехнулся.

— Шутки ради?

Таня встала из-за стола; есть клубнику уже не хотелось.

— Да, конечно, Фабиан. Какая прекрасная шутка — выставить себя перед всеми идиоткой.

— Ну, было весело увидеть выражение лица Уорика, когда он набрал полный рот этой клубники, — жизнерадостно заявил он. — И ты не посыпала свое блюдце сахаром.

— А что, это обязательно?

Таня двинулась к выходу, но Фабиан опередил ее и загородил дверь.

— Пропусти меня.

— Знаешь, слишком много странного происходит в твоем присутствии.

Таня сощурилась, но сердце у нее заколотилось.

— Что?..

— Вроде того, что случилось, когда твои родители уехали во Францию, а ты была здесь, — продолжал Фабиан. — В первый вечер мы все смотрели кино, и, когда оно закончилось, ты встала и тут же упала, потому что шнурки у тебя оказались связаны. Ты обвинила в этом меня, но мы оба знали, что я не мог этого сделать, потому что сидел на другом конце комнаты и ни разу не приблизился к тебе. Потом прошлым летом ты купила для Флоренс свежие цветы, а на следующий день они были мертвы. Все до одного увяли в воде, такой застоявшейся, словно ей было три недели. И потом был случай, когда…

— По-твоему, между всеми этими случаями есть что-то общее, Фабиан? — спросила Таня, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

— Да, есть. Это ты. Странности происходят, когда ты поблизости. Тебе кажется, что никто ничего не замечает… но ко мне это не относится.

Таня заставила себя рассмеяться; получилось неискренне, но…

— У тебя очень живое воображение. Это все? Может, наконец пропустишь меня?

Фабиан, усмехаясь, отошел в сторону.

— Есть в тебе что-то непонятное. Ты что-то скрываешь. И я дознаюсь, что это такое.

Таня замерла.

— Оставь меня в покое, Фабиан. Я серьезно. Не лезь в мои дела.

— Прекрасно, — беспечно заявил Фабиан. — Уорик никогда не хотел, чтобы я разговаривал с тобой. Говорит, от тебя одни неприятности.

— Мне безразлично, что говорит твой драгоценный отец. — Таня с сердитым видом прошла мимо Фабиана. — Его слова ничего не значат: я слышала недавно, как он нарушил свое обещание. Слышала, как он рассказал бабушке, что нашел нас сегодня в лесу. Он донес на нас. Может, тебе имеет смысл хорошенько задуматься, от кого действительно в этом доме неприятности?

Этой ночью Таня долго не могла уснуть, так сильно она сердилась на Фабиана и Уорика. Снова и снова она проигрывала в уме, что могла бы возразить им, каждый раз придумывая все более остроумные, язвительные ответы и даже полушепотом произнося их. Как смеет Уорик говорить, что от нее одни неприятности? И как смеет Фабиан обвинять ее, что она подменила сахар солью?

Однако больше всего ее беспокоило, что, оказывается, все это время Фабиан подмечал маленькие «чудеса», которые происходили рядом с ней. Все, что он говорил, было на самом деле, начиная от увядших цветов и заканчивая связанными шнурками, — это все делали фэйри. Ее потрясло, что, замечая все это, он до сегодняшнего вечера ни разу ни слова ей не сказал.

Наконец Таня поняла, что она просто взвинчивает себя и, чтобы уснуть, надо выкинуть все это из головы. Она заснула, но ненадолго.

Таня проснулась с острым ощущением, что не одна в комнате. Первой мыслью было, что опять пришли фэйри, но потом, когда сонное сознание прояснилось, стало ясно, что никаких признаков их присутствия нет. В комнате стояла тишина — ни хлопанья крыльев, ни шепотков, ни странного землистого запаха. Только сама Таня и полупустая, негостеприимная комната.