14 друзей хунты

Так уж сложилось, что мы все стали свидетелями становления нового мира. Так пусть это позволит нам задуматься о том, что действительно важно, даст возможность ценить то, что имеем, и позволит побороть наши мнимые страхи.

Тоненьке и танчики

«Град», или реактивная система залпового огня со 122-мм снарядами, имеющими длину около 3 метров и содержащими более 6 кг взрывчатки каждый. Одна машина выпускает залп из 40 снарядов за 20 секунд. При этом площадь поражения составляет около 20 га. Проблемой является то, что залп, если он летит в вас, нельзя услышать. Скорость снаряда составляет около 700 м/с, что в два раза выше скорости звука.

Есть такое, страшно вспоминать.

Просыпаешься от того, что тебя кто-то трясет за плечо. Не можешь понять, где ты, почему вокруг столько посторонних. Они все бегают, метушатся и кричат. «Быстрее, быстрее, броник!!! Выход!!! На землю!!!» А у тебя в голове крутится:

«О боже! Я, кажется, опоздала на работу?!»

Потом бежишь-спотыкаешься, пытаешься найти куртку, хватаешь аптечку. Кто-то снова кричит: «Выход!!!» Пригибаешься. Все трясется. Сыпется штукатурка. Звенит стекло. Спускаешься в погреб. Наверху остается Шах. Он скулит и плачет. Как ребенок. Но категорически боится спускаться по тонким прутьям. Поднимаюсь и пытаюсь стащить его вниз. Вот если бы он был каким-нибудь шпицем или пуделем накрайняк. А эти 70 кг когтей и изворачивающейся шерсти в виде огромной овчарки никак не помещаются у меня на руках. «Выход!!!» Пригибаюсь. Он все еще наверху. Олег кричит: «Спускайся! Я с ним останусь». Я: «Нет, тяни его вниз. Он пойдет. Просто тяни».

Таки удается его стянуть. Шах очень тихо ложится у ног. Сидим. Делимся впечатлениями, что именно стреляет. В погребе горит одна свечка. Олег, танкист, с которым я знакома еще с Красногоровки, надо мной смеется. Говорит, что минут 5 не мог меня разбудить. Если бы там оставил, я бы весь обстрел проспала. Снова выстрел. А ответки нет и нет. Судя по всему, падает очень близко. Все затихает. Ждем еще минут 10. Холодно. Сыро. Ребята идут проверить, что осталось от домика. Как оказалось, повезло. По дому не попало. Разрушения округи будем рассматривать утром.

Два часа ночи. Ложимся спать снова. Все под рукой: аптечка, бушлат. Лежу с открытыми глазами и слушаю тишину. Страх в каждом вздохе. Глиняный дом не то что попадания не выдержит. Через него даже осколки пройдут как сквозь масло. Лежишь и понимаешь: каждый вздох может быть последним. Вертится в голове: «пули и снаряда, летящего в тебя, ты не услышишь». Но все равно ты весь — слух. Пытаюсь заснуть. Завтра долгая и трудная дорога. Ребят везу домой в увал. Они уже по 4 месяца воюют и еще ни разу не были дома.

Засыпаю. Точнее, впадаю в дрему. Сквозь сон слышу выстрелы. Поднимаю голову. Смотрю на Олега. Он: «Наша арта работает». Я: «Нет. Не похоже». Падают следующие 10 снарядов града. Уже гораздо ближе. Подрываемся. Бежим в погреб. Сашка на коленках вприпрыжку. Так страшно, что пробивает на ржач. Снова по той же схеме стаскиваем Шаха вниз. Судя по шатающейся под ногами земле, упало совсем рядом. Сидим ждем. Если стреляли по 10 снарядов, то еще должно быть как минимум 2 залпа. «Выход!!!» Закрываю голову руками.

Над погребом ребята поставили танк: если попадет снаряд, то сначала в него. И пока он будет гореть, есть время выбраться из погреба.

Сыпется цемент. Танкисты начинают обсуждать, а ровно ли они поставили свой танк. И не свалится ли он нам на голову. Решаем, что если свалится, то государство серьезно сэкономит на похоронах. Правда, надо было бы еще сколотить деревянные ящички и сразу туда ложиться. Ну, чтобы вообще все по правилам.

Падает следующая кассета. А в погребе смех. Не можем остановиться. И тут слышим стук в дверь дома. Только что упали грады. А там кто-то очень вежливо стучит. Оказывается, это ребята из соседнего дома. Пришли проверить, все ли живы. Спускаются к нам. Рассказывают, как у них разнесло часть дома. Еле успели сбежать в погреб. Точнее, сначала разнесло, а потом они побежали в погреб. Т. е. первый же снаряд попал в дом. Каких-то 2–3 метра правее…

Это потом на тебя накатывает. 2–3 метра — и сейчас лежала бы я в больничке или морге. 2–3 метра — это как до той стены. 2–3 метра — это даже не вопрос наведения, это порыв ветра при полете снаряда.

В 6 ребята заступают в караул. Олег забирает Шаха. У меня есть еще 2 часа на поспать. А потом едем домой.

В 8, по возвращению из наряда, начинается возня. Не завтракая. Быстрее, быстрее. Им так хочется домой. Я, пока они собираются, хожу разглядываю разрушения. Находим наконечник от града в полуметровой воронке. Сама труба, видно, где-то под завалами дома. Снег делает дорогу белой, а град — снова черной.

Утром всегда как-то не так страшно. Солнце. Хрустящий снег. Улыбающиеся чумазо-бородатые лица. Новый день. Новые надежды.

28-я бригада и кадровые