14 недель

Это действительно говорит о мужчине многое, что он тебя понимает. Особенно на таком раннем этапе.

Поэтому я вдохнула так глубоко, что мои легкие горели; я отвела плечи назад и подняла подбородок. Затем я кивнула.

— Я поведу. Тебе нужно отвечать на звонки, — рассуждала я.

Он удивил меня тем, что не стал делать типичное «твоя задница в моей машине, я поведу», как я, возможно, ожидала. Он просто полез в карман, достал ключи и вложил их мне в руку.

— Поехали, — сказал он и направился к машине, остановившись, чтобы открыть для меня дверь, прежде чем сесть в пассажирскую. Он тут же достал свой телефон и перезвонил тому, кто ему звонил, пока я пыталась отрегулировать сиденье в его машине так, чтобы человек с нормальным ростом мог одновременно достать до педалей и видеть над рулевым колесом. — К Баррету, — сказал он мне, когда я выехала задним ходом.

И хотя я никогда там не была, я знала, что Баррет открыл магазин почти прямо напротив полицейского участка, так что я поехала туда.

Когда мы подъехали, Тиг выскочил, как только я заглушила двигатель. Моя дверь открылась раньше, чем я успела до нее дотянуться.

— На ходулях, — сказал он, протягивая мне руку, и я вопросительно подняла бровь. — Давай я помогу тебе спуститься.

Тогда он помог, и мы вошли.

Офис Баррета был очень похож на него самого — немного бессистемный, хаотичный, повсюду беспорядок. Он не особо старался с оформлением. Здесь был письменный стол с двумя стульями и шкаф, который стоял вдоль одной стены и был завален стопками бумаг, некоторые из которых были достаточно старыми и с побуревшими краями. На стенах висели доски, покрытые еще большим количеством бумаги на каком-то другом языке, происхождение которого я даже не берусь предположить. На его столе стояло не менее семи, да, семи, кофейных чашек, некоторые почти опрокинулись.

Сойер и Баррет были разными почти во всех отношениях. Если Сойер всегда был немного задиристым, но в остальном спокойным, организованным, устрашающим, ориентированным на действия и грозным, то Баррет всегда был тихим, обучаемым, больше любил компьютеры, чем людей, никогда не прилагал никаких усилий, чтобы завязать дружбу, и не проявлял никаких признаков видимых агрессивных наклонностей.

Сойер ушел в армию, и никто из нас больше не видел Баррета по-настоящему, когда он закончил школу. Я понятия не имела, чем он занимался с тех пор, как его брат уехал, пока он не появился снова и не нанял его на работу в свой офис. Но Баррет, будучи немного специфическим и трудным в работе, не выдержал правил Сойера и в конце концов стал работать самостоятельно.

Но, видимо, это не помешало Сойеру использовать его на контрактной основе из-за его очень специфического набора навыков.

Это было небольшое помещение, еще более маленьким его делали люди, находившиеся в нем. Сойер и Брок сидели по обе стороны от Баррета за его столом. Маленькая, невысокая, темноволосая, покрытая татуировками женщина сидела на полу возле двух энергетических напитков с ноутбуком на вытянутых ногах. Прямо рядом с ней сидела не кто иная, как Алекс.

Алекс я знала, потому что ее мужчиной был Брейкер, огромный парень со светлыми волосами и длинной светлой бородой, который был яростным альфой во всех лучших отношениях, и который был лучшим другом Пейна. Алекс была немного резкой, саркастичной, уморительной и ужасно готовила.

Она стала для меня чем-то вроде расширенной семьей благодаря тому, что Брейкер и Шутер были близки с Пейном с давних пор и поэтому всегда приглашались на ужин к моей маме. Когда они, в конце концов, поселились со своими женщинами, женщины тоже пришли. Брейкер привел Алекс. Шутер привел Амелию. Одна большая, счастливая семья бывших бандитов, хакеров, снайперов и контрактников.

Какую странную жизнь я вела.

Временами было легко забыть обо всем этом.

Был еще один парень, сидевший в одном из кресел для гостей со своим ноутбуком и тем, что можно было назвать «большой глоток кофе», которого я не знала, но он был немолодым, темноволосым и привлекательным, но с почти пугающей аурой интеллекта вокруг него.

Тигу пришлось втиснуть меня в свободное кресло, когда он переместился к своим деловым партнерам, и все они смотрели на экран, пока Баррет работал.

Никто не произнес ни слова.

Ни единого слова.

Единственным звуком в комнате было постукивание клавиатур из четырех отдельных источников.

Таким образом, моему разуму не оставалось ничего, кроме как мчаться.

Семьдесят пять тысяч.

Это были такие конкретные деньги.

У меня они были. Вроде того.

Когда мы начинали, мы с Кэсси решили, что самым разумным будет платить каждому из нас определенную зарплату и откладывать все накладные расходы на черный день, на медленные месяцы, на всякий случай. Поэтому, несмотря на то, что мой бизнес продолжал расти, моя зарплата оставалась практически статичной, лишь на пару центов повышалась то тут, то там. Очень скромно по любым меркам. Но мое бизнес-гнездо было «здоровым». Мне удалось собрать почти сто тысяч.