1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал

Следующий привал был в селе Решма. Под утро туда прибыл гонец из Владимира — от Артемия Измайлова, давнего соратника Пожарского. Он привез дурную весть: казаки Первого ополчения, «черные люди» Москвы произвели переворот и избрали на царство «псковского вора» Лжедмитрия III. Это кардинальным образом меняло расклад политических сил.

А случилось вот что. Новый самозванец из Пскова рассылал по стране грамоты с призывом объединяться против шведов и поляков. Первое ополчение отправило к Лжедмитрию III посольство. Представ пред его светлые очи, послы прекрасно увидели, что имеют дело с самозванцем. Но вооруженная стража, окружавшая трон, заставила прикусить язык. Никто из послов не только не решился обличить «вора», но и не отказался от подписи под отправленной из Пскова в ополчение грамотой, подтверждавшей подлинность Дмитрия.

Грамота послов вызвала в ополчении бурю. Простой народ и казаки охотно верили: их добрый царь вновь спасся от подлых бояр. 2 марта казачий круг, на котором присутствовало и много «черных людей» — москвичей, провозгласил государем псковского самозванца.

Заруцкий, Трубецкой и другие вожди ополчения, памятуя о судьбе Ляпунова, не стали перечить кругу. Вместе с казаками они принесли присягу на имя Лжедмитрия III под залпы артиллерийского салюта. Дворян из полка Трубецкого, попавшихся под руку, заставляли целовать крест «царю Дмитрию».

Заруцкого ситуация устраивала еще и потому, что позволяла начать новую (или возобновить старую) игру. Если «царь Дмитрий» жив и невредим, то Марина Мнишек — вновь легитимная царица, а ее сын — законный наследник русского престола. Тотчас после переворота «холопы Митка Трубецкой и Ивашко Заруцкий» били челом государыне Марине Юрьевне и государю всея Руси царевичу Ивану Дмитриевичу. Заруцкий смотрел не на Псков, а на Коломну, где пребывала Марина с ребенком.

Присяга Лжедмитрию III привела к резкому размежеванию политических сил. Раскол даже внутри Первого ополчения стал очевидным. В земских отрядах, стоявших вдали от казачьих таборов, присяга не удалась. Воеводы Мирон Вельяминов, Исайя Погожий и Измайлов бежали из ополчения, спасая свои жизни.

Переворот в Москве получил поддержку в южных и северских городах, прежде примыкавших к лагерям Болотникова и Лжедмитрия II. На востоке власть нового самозванца признали Арзамас и Алатырь. Зато Нижний Новгород, Казань, Владимир, Ярославль, Кострома, Рязань, Тверь восприняли избрание Лжедмитрия III как незаконный акт. Крест самозванцу отказались целовать и многие города, прежде входившие в состав калужского лагеря. По утверждению троицких монахов, присяга сорвалась даже в Калуге, Туле и Серпухове.

Минин и Пожарский, естественно, тоже не собирались признавать очередного самозванца и после получения вестей из-под Москвы открыто заявили о самостоятельности своих действий. В грамотах воевод Нижегородского ополчения «русские воры» из казачьих отрядов Первого ополчения впервые были поставлены в один ряд с интервентами. Это стало одним из принципиальных решений, обозначивших окончательное рождение нового, Второго ополчения, которое рвало связь с Первым.

Из Решмы, куда пришла неприятная весть, путь ополчения пролегал в Кинешму, где была сделана более продолжительная остановка. Жители городка встретили нижегородцев приветливо и предоставили им «подмогу»: пополнили казну ополчения и добавили в него своих людей. Стало известно, что на сторону Нижегородского ополчения перешла администрация Переславля-Залесского во главе с воеводой Андреем Федоровичем Палицыным.

Из Кинешмы Пожарский выступил в сторону Костромы. Когда его отряды достигли Плеса, к князю явились посадские люди — костромичи — и предупредили, что их воевода Иван Петрович Шереметев решил не пускать нижегородцев в город. Похоже, он был одним из немногих, на кого подействовали увещевания Семибоярщины.

Пожарский и Минин предпочли не форсировать события. Они двинули свои отряды на Кострому и встали перед городом на посаде. Местные дворяне заперлись в крепости с Шереметевым. Пожарский не спешил штурмовать цитадель, надеясь, что посад скажет свое веское слово. Так оно и случилось. В Костроме начались волнения, горожане осадили Шереметева на воеводском дворе.

Многие костромичи и ополченцы жаждали крови Шереметева. Но Пожарский и Минин его спасли, взяв под стражу, а затем, сняв с воеводства, позволили уйти в Ярославль. Воеводой в Костроме Пожарский поставил князя Романа Ивановича Гагарина, дав ему в помощь дьяка Андрея Романовича Подлесова. С Костромы были собраны деньги по «уставу» Минина и проведен призыв на службу костромских дворян — «выборный человек служивым людем, костромичам, с ратными людьми идти повеле».