1632

– Потерпи ещё немного, Нэт, недолго осталось. Уриэль Абрабанель только что сказал мне, что у него есть по крайней мере четыре поставщика, готовых начать поставки сырья, как только мы сможем найти деньги для оплаты. – Он сухо рассмеялся. – В этот исторический период кредит не очень-то развит в Германии.

– Мы это исправим, – проворчал Андервуд. Он вопросительно взглянул на Майка.

Майк улыбнулся и лениво посмотрел на Ребекку. Она выпрямилась в кресле и тихо сказала:

– Таким образом, экономическая ситуация выглядит многообещающе. С учетом гарантированного электроснабжения и запущенных на полную мощность промышленных производств города, нашей единственной проблемой остается нехватка твердой валюты и первобытное состояние банковского и кредитного дела в Европе в это время. Что касается этого…

Она села очень прямо.

– Моя семья обсудила этот вопрос – весь наш семейный клан – и они пришли к решению. Мой дядя Уриэль останется в Баденбурге, так как он там хорошо устроился. Ну и, некоторые из моих родственников в ближайшее время появятся здесь, в том числе три моих кузена дальней степени родства. Их зовут Самуил, Моисей и Франциско. Отец Самуила – видный банкир в Италии. Отец Моисея – финансовый советник императора Фердинанда в Вене. А дед Франциско, Дон Иосиф Наси, был раньше…

Майк рассмеялся.

– Неофициальным, но полновластным министром иностранных дел Османской Империи! И он – племянник донны Грации Мендес, которая перевела свой бизнес – крупнейший банковский и ювелирный концерн Европы – из Португалии в Турцию после изгнания марранов. Вполне успешно, как я понимаю.

Все, кроме Ребекки, выпученными глазами уставились на Майка. Он пожал плечами.

– Я весьма прислушиваюсь к моему советнику по национальной безопасности, дамы и господа. Вот почему я провожу так много времени с ней.

Ребекка скромно сложила руки.

– Он ещё и хороший ученик. – Она улыбнулась. – Очень внимательный.

При виде последовавших смешков улыбка Ребекки заледенела.

– Когда испанцы изгнали евреев, большинство из них отправилось в Стамбул. Османы приветствовали их в своих владениях, тем более, что многие из новоприбывших евреев были экспертами в области науки и техники. В производстве огнестрельного оружия тоже, кроме всего прочего. Султан Баязид, по рассказам очевидцев, сказал: – И вы еще называете Фердинанда мудрым царем? Того, кто ведет к обнищанию своей страны и обогащает мою собственную?

– Это должно стать для понимающих уроком, – пробормотал Пьяцца.

Ребекка перевела на него взгляд.

– Но, как вы понимаете, есть условия…

Пиацца фыркнул.

– Надеюсь, понимаю! Гражданство, права, свободы, и так далее, и тому подобное.

– Больше, чем это, – проговорила Ребекка твердо. – Мы, евреи, должны иметь возможность вырваться из экономического гетто, в которое нас загнала Европа. Ростовщики могут богатеть, но живут они лишь по милости владык.

– Не проблема, – проворчал Андервуд. – На самом-то деле, если у кого-нибудь из ваших родственников найдется некий стартовый капитал, за который они получат акции и партнерство в бизнесе – если они хотят этого – то имейте в виду, что я, и Олли Рирдон, и Грег Феррара уже думали о…

Билл Портер встревоженно посмотрел на него.

– Квентин, в первую очередь нам нужен уголь.

– Расслабься! – отрезал Андервуд. – Сам я мало что из этого буду делать. У меня тоже есть родственники, знаете ли. Например, мой зять…

Тут его прервал Феррара.

– Я тоже буду мало что делать, кроме предоставления консультаций по технологическим вопросам. Но нам действительно нужно начинать строительство химического завода. Серная кислота почти такая же основа современной промышленности, как и сталь – на какой-то момент его лицо выразило глубочайшую скорбь – даже если большинство людей этого не понимают, и…

Майк постучал по столу пальцами, как учитель первого класса. Мелисса ухмылнулась.

– Обо всем этом позже! – сказал он. – Хватит!

Гомон затих.

– Боже, если мы позволим всем вам, шустрикам, начать работу над вашими любимыми проектами, мы никогда ничего не сможем завершить!

Его улыбка смягчила остроту слов. По правде говоря, Майк поддерживал большинство этих предложений. Но, в то же время, он свято веровал в старую мудрость: "Есть первоочередные дела, и самые первоочередные дела".

– Первоочередной и, на самом деле, ключевой момент, – сказал он решительно, – это решение политических вопросов. Я думаю, что сейчас самое подходящее время для созыва учредительного собрания, а затем для еще одних выборы. Эта наша "временная чрезвычайная комиссия" уже прожила отведенное ей время.

Комнату окутала тишина. Нэт Дэвис надул щеки.

– Готовы ли мы к этому? – спросил он неуверенно. – Я, честно говоря, не очень много времени об этом размышлял.

Мелисса фыркнула. Но саркастическое замечание, готовое сорваться с ее губ, было прервано Джеймсом Николсом.